1984

Почему Джордж Оруэлл дал такое название своему самому известному роману – доподлинно неизвестно. Возможно, он просто поменял две последние цифры года окончания работы над романом – 1948. К СССР роман Оруэлла имел лишь опосредованное отношение. Все понимали, модель какого государства Оруэлл положил в основу зловещего общественного фона, присутствующего в романе, но прямо СССР не называется.

Человеком, который сделал полную привязку года 1984 к СССР, стал советский диссидент Андрей Амальрик, который в 1969 году написал эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?». И хотя сам Амальрик (один из инициаторов создания т.н. Московской Хельсинской группы) не дожил до 1984 года – вполне символически в 1980 году он погиб в автокатастрофе – он бы, наверное, порадовался тому, что именно Константин Устинович Черненко возглавил СССР в 1984 году. Даже специально выбирая, сложно было бы подобрать иную фигуру, так блестяще символизирующую скорую смерть СССР, как символизировал её всем своим обликом Черненко.


Амальрик ошибся. СССР просуществовал до 1984 года. И даже чуть дольше – он исчез лишь пять лет спустя. Но в целом, это была незначительная ошибка. Потому что очевидно, что 1984 год – это в самом деле последний год классического СССР. А уже 1985-1990 года – период от смерти Черненко и прихода Горбачёва, это, собственно, «эпилог».

Амальрик ошибся и в причинах, которые приведут к развалу СССР. Хотя Амальрик и видел множественные дефекты советской системы, но даже он считал СССР настолько крепкой конструкцией, что развалить её может только военное столкновение с сопоставимым противником. Таковым, по мнению Амальрика, мог быть Китай. Такой взгляд был логичным, учитывая, что в год написания эссе – 1969-й – антагонизм между СССР и Китаем достиг апогея и вылился в целый ряд пограничных военных конфликтов.

По мнению Амальрика, вооружённый конфликт с Китаем приведёт к цепной реакции и выходу советских сателлитов в центральной Европе из под контроля Москвы. Он писал: «Как это ни парадоксально, уже сейчас СССР скорее может полагаться на лидера "американского империализма" Никсона, чем на таких "союзников", как Чаушеску или д-р Гусак. Положение в Восточной Европе несколько напоминает сейчас положение после революций 1848 года, когда ожидаемой демократизации не произошло, но и старый режим был расшатан».

Центробежные силы, которые будут запущены в результате конфликта с Китаем, Амальрик видел так:

«По-видимому, как только станет ясно, что военный конфликт СССР с Китаем принимает затяжной характер, что все силы СССР перемещаются на восток и он не может отстаивать свои интересы в Европe, произойдет воссоединение Германии. Трудно сказать, произойдет ли оно путем поглощения Западной Германией Восточной или же сами послеульбрихтовские руководители ГДР, поняв реальное положение вещей, пойдут на добровольное воссоединение с ФРГ, чтобы сохранить себе часть привилегий. Во всех случаях воссоединенная Германия с достаточно сильной антисоветской ориентацией создаст совершенно новую ситуацию в Европе.

Вполне возможно, что ФРГ, чтобы ускорить это, будет оказывать в той или иной форме поддержку Китаю.

По-видимому, воссоединение Германии совпадет с процессом "десоветизации" восточно-европейских стран и значительно ускорит этот процесс. Трудно сказать, как он пойдет и какие формы примет "венгерские", "румынские" или "чехословацкие" – однако приведет, очевидно, к национал-коммунистическим режимам, для каждой страны представляющим своего рода подобие докоммунистического режима. Причем по крайней мере несколько стран, как Венгрия или Румыния, сразу же примут отчетливую прогерманскую ориентацию. Помешать этому СССР мог бы, очевидно, только путем военной оккупации всех восточноевропейских стран, чтобы создать своего рода "тыл" дальневосточного фронта, но по существу такой "тыл" свелся бы ко "второму фронту" - т. е. фронту с Германией, которой помогали бы народы восточноевропейских стран, на что СССР уже не сможет пойти.

Скорее наоборот, "десоветизированные" восточноевропейские страны помчатся как конь без узды и, видя бессилие СССР в Европе, предъявят незабытые, хотя и долго замалчиваемые территориальные претензии: Польша – на Львов и Вильнюс, Германия – на Калининград, Венгрия – на Закарпатье, Румыния – на Бессарабию. Не исключена возможность, что также Финляндия предъявит претензии на Выборг и Печенгу. Очень вероятно, что по мере все большего увязания СССР в войне, также Япония предъявит территориальные претензии сначала на Курилы, затем на Сахалин, а потом, если успехи будет одерживать Китай, то и на часть советского Дальнего Востока. Короче говоря, СССР придется полностью расплачиваться за территориальные захваты Сталина и ту изоляцию, в которую поставили страну неосталинисты. Однако самые важные для будущего СССР события произойдут внутри страны…

…Естественно, что начало войны с Китаем, который будет представлен как агрессор, вызовет вспышку русского национализма – "мы им покажем!" – и одновременно даст некоторые надежды национализму нерусскому. В дальнейшем обе эти тенденции будут идти одна по затухающей, а другая по возрастающей кривой…

…крайне усилятся националистические тенденции у нерусских народов Советского Союза, прежде всего в Прибалтике, на Кавказе и на Украине, затем в Средней Азии и в Поволжье. Между тем бюрократический режим, который привычными ему полумерами не в состоянии будет одновременно вести войну, разрешать экономические трудности и подавлять или удовлетворять народное недовольство, все больше будет замыкаться в себе, терять контроль над страной и даже связь с действительностью. Достаточно будет сильного поражения на фронте или какой-либо крупной вспышки недовольства в столице забастовки или вооруженного столкновения, – чтобы режим пал.

Разумеется, будут использовать так называемые внутренние войска, притом по возможности другой национальности, чем население мест, где произойдут беспорядки, что только приведет к усилению национальной розни…»

Итак, Амальрик ошибся с годом падения СССР и ошибся с тем, что станет, как говорят сценаристы – «побуждающим происшествием», то есть событием, которое запустит сценарий. Но что касается всего остального – даже приведённый мной короткий отрывок эссе демонстрирует, насколько точно Амальрик описал все то, что приведёт к краху СССР. И что больше всего меня поражает – это всё произошло не в результате войны с Китаем (либо любой другой сопоставимой по мощи страной), а, так сказать, само по себе.

Читая такие работы, как эссе Андрея Амальрика, сложно отделаться от конспирологических спекуляций о том, что демонтаж СССР был произведён в точном соответствии со сценарием, изложенным в «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?».

Но вернусь к Черненко и 1984 году. Ведь именно 13 февраля 1984 года он стал Генеральным секретарём ЦК КПСС, что в советской иерархии означало автоматическое лидерство в СССР. Позднейшее награждение одним из государственных титулов, например, Председатель Президиума Верховного Совета СССР (Черненко был «избран» на эту должность в апреле 1984 года) было чистой формальностью и производилось автоматически.

Что я, собственно, помню о тех временах? Разумеется, каждый советский человек брежневской поры регулярно видел мелькающие кадры коммунистической официальной хроники торжественных приёмов, в которых участвовал Л.И.Брежнев.


На фото: Л.И.Брежнев и лидер ГДР Эрик Хонекер на торжественной церемонии, посвящённой 30-летию образования ГДР. За спиной Брежнева – Константин Черненко.

В телепрограмме «Время», в обязательном хроникальном киножурнале «Новости дня», который показывался почти на каждом сеансе в кинотеатре перед фильмов (когда вместо этого журнала изредка шёл сатирический «Фитиль», ликованию зрителей в зале не было предела) – всюду центральное место занимали официальные встречи «лидеров партии и правительства». Чаще всего – Брежнева. И почти всегда и всюду рядом с Брежневым был Черненко.


На фото: Празднование 75-летнего юбилея Л.И.Брежнева в Большом Кремлёвском дворце, 19 декабря 1981 года. К.У.Черненко 5-й слева в первом ряду.

Я с довольно молодого возраста стал интересоваться политикой. Поэтому основных лидеров партии (и «правительства») знал хорошо. Брежнев, Суслов, Громыко, Андропов, Гришин, Тихонов, Устинов, Щёлоков, Шеварнадзе – я их хорошо знал не только по именам, но и по лицам. Но вот одного из главных приближённых Брежнева, который был почти всегда рядом с ним – Черненко, я не знал. Черненко был одним из самых приближённых и, одновременно, одним из самых незаметных. Поэтому когда во время похорон Юрия Андропова выяснилось, что теперь «главным» будет некий К.У.Черненко, я был удивлён.


На фото: Брежнев, Громыко и Черненко на саммите в Хельсинки.

Кто это такой? Откуда он взялся? Почему именно он? Я смотрел на этого человека и мне казалось, что это какая-то движущаяся мумия. Даже с моим плохим знанием жизни (в ту пору мне не было ещё и 19 лет), я прекрасно видел, что этот человек – не жилец. Зачем ставить на самый верх человека, который не протянет и года? А то, что Черненко скоро умрёт – у него, что называется, было на лбу написано.

Ещё мне запомнилось, что на похороны Андропова прибыли лидеры западных государств, в том числе знаменитый враг СССР Маргарет Тэтчер. Меня тоже это удивило. И уж совсем меня шокировало, что когда Тэтчер подошла к стоящему возле гроба Черненко, чтобы, как говорится «выразить соболезнование», она повернулась к камерам и широко улыбнулась. Что это было? Привычка западного политика всегда улыбаться на телекамеры или торжество политика возле гроба своего врага?


На фото: Официальный визит короля Испании Хуана Карлоса и королевы Софии в СССР, май 1984 год, Москва.

В общем, на меня смерть Андропова и приход Черненко произвели тягостное впечатление. И вообще, вспоминая 1984 год, я не могу отделаться от мысли, что это был самый тягостный год советского времени. В рамках моей жизни, разумеется.


На фото: Генсек ЦК КПСС Константин Черненко и министр иностранных дел СССР Андрей Громыко.

Хотя в целом, в бытовом плане, ничего, кажется, не изменилось. Никаких явных изменений.



На фотографиях, скажем, 1980–1984 г.г. визуально почти невозможно выделить именно 1984 год.



Не стало ни лучше, ни хуже. Прежде всего в вопросе того же дефицита, особенно мясо-молочного.


На фото: Очередь за сосисками возле уличной точки продажи, Киев.

Ну разве что усилилась идеологическая трескотня. Что и не удивительно – ведь Черненко был пропагандистом и в верхушке КПСС отвечал за пропаганду и агитацию. Однако в 1984 году вся эта пропаганда и агитация вообще никем уже не воспринималась. Просто такой скучный, всем опостылевший фон.



В конце 90-х я был знаком с одним из ближайших помощников Черненко – Ричардом Ивановичем Косолаповым. С 1976 по по 1986 г.г. он был главным редактором главного идеологического органа КПСС – журнала «Коммунист». Я неоднократно беседовал с ним в приватной обстановке. На мой взгляд Косолапов был единственным, так сказать, настоящим коммунистом-романтиком. Он в самом деле верил в идеалы коммунизма и, кстати, очень критически относился ко многим явлениям брежневизма (у него даже есть брошюра «Орден Кабаньей ноги» про нравы высшего коммунистического слоя).

Косолапов отзывался о Черненко в целом позитивно, как о честном человеке. Ну коммунистическая честность – она такая, в рамках «пролетарской целесообразности». Но в целом, я думаю, что Черненко не был злодеем. А был таким по своему даже верящим в идеалы коммунизма человеком. Но эту свою веру передать кому-либо, передать он не мог. Ну и плюс к тому, был он человеком редкостно ограниченным и не способным на политическое моделирование. Он вообще не видел тех глобальных мировоззренческих изменений, которые происходили в мире и в стране. У меня такое ощущение, что Черненко воспринимал мир исключительно через призму программы «Время» и киножурнала «Новости дня».Помните, как в советском фильме «Курьер» старая Агнесса Ивановна гордо восклицает: «Я хорошо разбираюсь в нашей молодёжи. Я регулярно смотрю телевизор». Вот Черненко, похоже, точно также разбирался в молодёжи.

Самым запоминающимся начинанием Константина Черненко стала идеологическая борьба с «тлетворным влиянием западной рок-музыки». Собственно, с рок-музыкой Черненко начал бороться ещё при Андропове, выступив в 1983 году с докладом «Актуальные вопросы идеологической и массово-политической работы партии». Ну а когда он получил все бразды правления, то включил машинку на полный звук. Удары обрушились как на знаковые фигуры в т.н. «русском роке», так и на самодеятельные дворовые группы, типа той, в которой играл я. Правда я в 1984 году уже не играл. Поскольку всех членов группы, включая меня, в 1984 году забрали в армию. Так что я на это всё смотрел уже, так сказать, со стороны. Но даже со стороны было очевидно, каким редкостным идиотизмом была эта «идеологическая борьба».

К 1984 году уже не было наверное ни одного советского молодого человека, который не «тащился» бы от западной музыки. Любителей рок-музыки было поменьше, любителей западной эстрады («диско», «итальянцы» и т.п.) побольше, но в целом, таких, кто слушал исключительно советские ВИА – наверное не было в принципе или они были в подавляющем меньшинстве. Даже София Ротару, уловив эту тенденции, снялась в фильме «Душа», где предстала в облике рок-певицы с «Машиной времени». Фильм «Душа» – редкостная муть. И однако же он собирал целые залы молодёжи. Молодёжь шла, чтобы смотреть на «Машину времени». Правда по советской традиции «Машину» продавали в нагрузку с неликвидом в виде Софии Ротару, но в целом сходило и так.


На фото: кадр из к/ф «Душа» (1982 год)

Я, впрочем, «Машину времени» уже не слушал. С 1983 года я слушал «Аквариум», а чуть позже, в 1984-м, группу «Урфин Джюс» (с автором песен которой, Ильёй Кормильцевым, познакомился много позже и он мне рассказывал о том, как их «ломали» обкомовские работники в 1984-м году).

В общем, к 1984 году тот молодой человек (парень или девушка, без разницы), который бы не был знаком с репертуаром тех или иных западных групп (поп- или рок-) слыл ретроградом и отсталым. Слушать новейшие западные записи было признаком продвинутости. Приметой времени на улице был уже не парень с гитарой, а парень с магнитофоном в руке. А из магнитофона орёт либо что-то западное, либо какая-нибудь «Машина времени». Ну или, как вариант – Вили Токарев или Юрий Лоза (Лозовская «Девочка сегодня в баре» и токаревская «Я увлекаюся спортивною рыбалкой» были суперхитами в Москве лета 1984 года).

И вот в такой ситуации лидер партии объявляет войну рок-музыке. Наверное ни один западный пропагандист не смог бы лучше настроить всю (или почти всю) советскую молодёжь против КПСС.

Впрочем, война эта была такой же провальной, как и всё, что было в СССР на идеологическом фронте к 1984 году. Нескольких видных рок-музыкантов посадили. Кого-то – как того же Илью Кормильцева – заставили публично покаяться в прессе. Несколько групп разогнали. Но молодёжь как слушала западную музыку, так и продолжала её слушать. Именно тогда, кстати, среди более продвинутой в рок-музыке молодёжи вошло в обиход слово «Совдепия», которое к 1986 году была заменена словом «Совок». Так что «Совдепия» – это, можно сказать, креативный подарок Константина Устиновича Черненко нашему времени.

Никаких других подарков Стране Советов К.У.Черненко не преподнёс. Ну разве что не менее его идиотский «креатив» – бойкот Олимпийских игр 1984 года в Лос-Анджелесе. «В ответ на бойкот Олимпиады-80».


На фото: американская гимнастка Мэри Ли Реттон показывает вольную программу на Олимпийских играх в Лос-Анджелесе, 1984 год.

Но надо понимать, что для советских спортсменов и других членов делегации поездка на Олимпиаду была не только способм утолить свои спортивные амбиции, но и возможность попасть в США, погулять по улицам, походить по магазинам и привести домой образцы «западного ширпотреба» в виде техники и шмоток. В итоге советские спортсмены остались и без олимпийских наград, и без иностранной бытовой техники и одежды. Я не знаком с мира спорта. Но думаю, что после этого рейтинг Черненко и КПСС в глазах элиты советского спорта, сильно опустился.

В общем, смоделированный Андреем Амальриком крах СССР прошёл под символическим оком К.У.Черненко, который не тянул на Большого Брата даже в первом приближении. Это была чахлая полумумия, которая даже заседания Политбюро под конец проводила в больнице. Никаких идей Черненко не имел. Вообще никаких. А те «экспромты», которые он запускал в работу (типа борьбы с «тлетворным влиянием» рок-музыки и бойкота Олимпиады в Лос-Анджелесе) били по коммунистической идеологии и имиджу СССР куда сильнее, чем все передачи «Свободы», «Би-Би-Си» и «Голоса Америки» вместе взятые.

К.У.Черненко умер 10 марта 1985 года. Его смерть породила даже анекдоты. Например, такой:

На экране телевизора появляется диктор Кириллов в черном галстуке и говорит: «Товарищи! Вы будете смеяться, но наша страна опять понесла тяжелую утрату…»

Я помню этот день. Я служил тогда в учебке в Ельце. Нас – весь полк – построили на плацу и отцы-командиры долго нудили с трибуны всякие скучные речи про то, что «все мы, как и весь советский народ, в этот трудный момент сплотимся вокруг нашей партии, не позволим империалистам…» ну и прочую такую чушь. Было довольно холодно. Мы думали только о том, чтобы эта вся муть поскорее закончилась и нас развели по казармам, в тепло. Потом я и ещё один мой сослуживец, который тоже интересовался политикой, сидели возле радиоточки и напряжённо вслушивались в траурный перечень патологоанатомического заключения «От Центрального комитета КПСС» о причинах «скоропостижной смерти» К.У.Черненко. Нас подробности болезней этой мумии интересовали мало. Интересовало нас другое – кто возглавит траурную комиссию по похоронам. Ведь по советской традиции именно этот человек и будет следующим Генсеком. Кто же будет следующим? Мой приятель был уверен, что следующим станет 1-й секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов. Далее начали перечислять подписавших обращение/заключение (или что там – сейчас уже не помню). Первым голос назвал имя – Горбачёв Михаил Сергеевич. Мне это имя, а равно и моему приятелю, ничего не говорило.