Александр Сокуров: "Мне уже все равно, как меня будут наказывать, совесть

philologist — 12.12.2021 Теги: Путин Сокуров Из интервью режиссера Александра Сокурова (пока еще не внесен в реестр иноагентов) Татьяне Вольтской (признана иноагентом) для "Радио Свобода" (внесено в реестр иноагентов) - о реакции на полемику с президентом России Владимиром Путиным на заседании СПЧ:



"Если я наступил на чьи-то болевые точки – а как же иначе, для чего нужно гражданское общество и гражданин, если не для этого? Да, я говорил резко, да, я его перебивал. Господи, прости меня за это, но у меня и таких, как я, – а таких людей много в стране – другой возможности нет, кроме как прорваться и вот так собрать в клубок все многочисленные сложные проблемы, и национальные, и политические, и проблемы войны и мира, и ужасающей ситуации в Ингушетии, поскольку она не конституционна по своей природе. И я полагал, что президенту моей страны важно выслушать все, что думает и говорит ее гражданин. Видимо, я наивный человек, несмотря на свой возраст.

И он прекрасно знает, что ничего другого от меня ждать не стоит. Ведь мне лично ничего от него не надо. Мне нужно только, чтобы на моей родине была какая-то выживаемость. И чтобы у молодых людей, которые, слава Богу, все еще окружают меня, была перспектива самореализации в стране, чтобы они не убегали отсюда. Как меня понимают и что со мной потом сделают – мне уже все равно. Когда переступаешь определенный возраст, уже все равно, как тебя будут наказывать, совесть важнее. А ошибки – ну, я через раз их совершаю. Но я знаю, что никто из СПЧ не сказал того, что сказал я, и никто меня не поддержал, никто не вступил в диалог с главой государства, все промолчали, некоторые сидели, опустив голову.

Путин знает, что я не дипломат. И с Ельциным у меня было много тяжелых сложных разговоров, но никогда не было реакции столь серьезной, не хочу сказать, болезненной, но такой вот невротичной, никогда не было! А с Борисом Николаевичем гораздо более сложные и резкие были разговоры, в том числе о войне с Чечней, но не было ничего подобного!

Я был испорчен отношениями с Ельциным, его доверием ко мне, терпеливостью и тем, что он меня выслушивал, не всегда соглашался, конечно, слава Богу, потому что я не всегда бывал прав. Но я не могу вычеркнуть из моей жизни мои отношения с Ельциным, к которому я отношусь с глубоким уважением. Вот на чем я учусь. Меня учат мои люди, которые меня окружают, и мои молодые коллеги, и мои старшие товарищи, и политики, которые выслушивали меня, и я выслушивал их. Вот мой путь. Я не звезды с неба хватал, я просто смотрел и учился у русской жизни, современником которой я был, и у исторической жизни России, поскольку я все же по первому образованию историк.

Мы [с Путиным], наверное, по-разному видим интересы страны. У него интересы государства, а у меня интересы народа и общества. Я выражаю интересы не населения, а моего народа и городских общин, национальных, конфессиональных интересов. Я не выражаю, конечно, интересы государства, для этого нужна другая компетентность. Информация, которая есть у президента, к сожалению, совсем не та, которая есть у граждан, даже у таких, как члены Совета по правам человека.

Политика – жестокое, лукавое и скрытое дело. Это говорит о том, что если он [президент] знает о тех мытарствах, которые происходят в тюрьмах с людьми, о страшных издевательствах над ними и не предпринимает никаких карательных мер, значит, у этого есть политическая мотивировка. Мы ведь прямо во время заседания Совета узнали о том, что Владимир Владимирович издал приказ о присвоении очередного генеральского звания бывшему сотруднику ФСИН из той самой иркутской колонии, где так страшно измывались над людьми. И этот человек буквально накануне нашей встречи получает документ на красивой бумаге о повышении до генеральского звания.

Так из Иркутска звонят – эти ребята пьют на радостях: наконец-то президент их понял, и никто не будет наказан. Кто-то из членов Совета должен был спросить президента об этом документе. У меня были другие задачи, я думал, что этот вопрос задаст человек, выступавший по этой теме – но он его не задал, не решился. Смысл происходящего мне не совсем ясен, может, тут все зависит от личных качеств человека: или президент действительно не знает, что происходило в иркутской колонии, а мы почему-то знаем. Почему наградили этого тюремного начальника – конечно, парламент должен задать этот вопрос и Совет Федерации президенту страны.

У этого человека [Путина] свое представление о твердости положения в стране, о том, как можно удержать страну в рамках какого-то развития или существования. Потому что он каждый день имеет дело или с такими бунтарями и недоумками, как я, или с откровенными спекулянтами и мерзавцами, и он все время вынужден лавировать в этом жутком, кошмарном лесу и вычислять, кто же говорит правду, кто врет, кто исходит из своих личных интересов, настоящих или будущих.

Я же не зря там сказал, как я себе представляю, что происходит в кабинетах следователей и, что там горят телефоны, мат сплошной, и абсолютно абсурдное поведение, нелогичное, людей, которые несчастные все от начала до конца в этой лжи, растерянности, в этой погибели от политического угара. Я тоже это сказал. Конечно, а как? А что я мог иначе сказать? Потому что я сам был под следствием, я сам, насколько я понимаю, нахожусь еще в разработке ФСБ. Я все это прекрасно понимаю. У него другое, отличное от моего представление, как можно создать систему управления страной. Но я могу исходить только из своей интуиции и своего представления.

Я никто и ничто. Он задумается о словах тех людей, которые близки ему по возрасту, по жизненному опыту, которые проверены каким-то особенным образом. Я ему благодарен за помощь в создании "Фауста" и так далее, и я мог бы, возможно, как некоторые, в коленках у него ползать, но я не могу позволить себе этого, потому что у меня есть интересы большие, чем мои личные. Судя по тем раздраженным и уничижающим комментариям, которые сейчас дает его пресс-секретарь, я думаю, что там раздражение, наоборот, растет. Он же не потребует текст этого выступления моего и не начнет внимательно вычитывать его. Думаю, что нет. Да и некому там ему подсказать: Владимир Владимирович, ты же Сокурова знаешь, у тебя там целая папка лежит наверняка доносов на него, ты совсем недавно воспрепятствовал его аресту и, наверное, уничтожению фонда. Это же он остановил вот это все. Никто не скажет: "Владимир Владимирович, прочтите еще раз текст этого гражданина". Вот и все. И меня это огорчает.

Я вижу [будущее России] в очень тяжелой, конфликтной политической процедуре, и это меня не устраивает. К сожалению, мне не дали возможность это сказать – что удушение страны, погружение страны в политическую трескотню, в политический оргазм – это губительно для страны. Не должно быть так много политики, она не должна иметь такую силовую форму. В государстве должна занимать превалирующую форму хозяйственная деятельность, просвещение, образование, создание каких-то институций социальных. Вот задача государства. И наша проблема в том, что мы задыхаемся от политики, куда шаг ни ступишь – везде политика".

Подписывайтесь на мой телеграм-канал: https://t.me/podosokorsky

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив