
День рождения Александра Кабанова

10 октября день рождения одного из самых заметных современных русскоязычных поэтов – киевлянина Александра Кабанова

Родился в 1968 году в городе Херсоне – украинский поэт, живущий и работающий в Киеве, пишущий на русском языке.
Автор 10-ти книг стихотворений и многочисленных публикаций в журнальной и газетной периодике: «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Континент», «Дружба народов», «Арион», «Новая газета», «Литературная газета» и др.
Лауреат «Русской премии», премии «Antologia» – за высшие достижения в современной поэзии, премии журнала «Новый мир», Международной Волошинской премии и др.
Стихи Александра Кабанова переведены на: украинский, английский, немецкий, нидерландский, финский, грузинский и др. языки.
Секрет его популярности заключается в особом сочетании ума, иронии и человечности. Кабанов смог соединить публицистическую остроту и внутреннюю музыку. Его стихи читаются легко, но за этой лёгкостью – точный слух и умение видеть нелепость мира без морализаторства. В них слышен украинский юмор и классическая школа слова – простота без упрощения, искренность без позы. Кабанов не вещает сверху – он разговаривает с читателем как с равным. Поэтому его голос так узнаваем и близок.
***
Мой милый друг! Такая ночь в Крыму,
что я – не сторож сердцу своему.
Рай переполнен. Небеса провисли,
ночую в перевёрнутой арбе,
и если перед сном приходят мысли,
то как заснуть при мысли о тебе?
Такая ночь токайского разлива,
сквозь щели в потолке, неторопливо
струится и густеет, августев.
Так нежно пахнут звёздные глубины
подмышками твоими голубыми;
уже, наполовину опустев,
к речной воде, на корточках, с откосов –
сползает сад – шершав и абрикосов!
В консервной банке – плавает звезда.
О, женщина – сожжённое огниво:
так тяжело, так страшно, так счастливо!
И жить всегда – так мало, как всегда.
***
Стал забывать себя, и музыку, и смех,
мне нужен только плащ, чтоб выходить из комы
под бесконечный дождь, где я придумал всех:
читатели мои, да будем мы знакомы.
Вот этот город – ваш и этот погреб – ваш,
я эти крыши – крыл последними словами,
пусть будет вкусным бог, завёрнутый в лаваш,
и разделённый поровну меж вами.
Пусть говорят вода и воздух о своём,
используя язык ночного листопада:
плодитесь по любви, крещёные дождём,
но вы и сами знаете, как надо.
И пусть кровоточит акации кора –
наружу вырабатывая камедь:
чтоб загустеть смогла осенняя пора,
и стала материнской ваша память.
Читатели мои – последняя родня,
дождём полусухим наполните посуду,
и самый первый тост пусть будет за меня,
и я запомню вас, когда себя забуду.
***
2041 г.
На премьере, в блокадном Нью-Йорке,
в свете грустной победы над злом –
чёрный Бродский сбегает с галёрки,
отбиваясь галерным веслом.
Он поёт про гудзонские волны,
про княжну. (Про какую княжну?)
И облезлые воют валторны
на фанерную в дырках луну.
И ему подпевает, фальшивя,
в високосном последнем ряду,
однорукий фарфоровый Шива –
старший прапорщик из Катманду:
«У меня на ладони синица –
тяжелей рукояти клинка…»
…Будто это Гамзатову снится,
что летят журавли табака.
И багровые струи кумыса
переполнили жизнь до краёв.
И ничейная бабочка смысла
заползает под сердце моё.
***
Выкуришь сигарету – вот и прошла минута.
Нету счастливей казни, чем говорить кому-то,
спрятанному в портьерах воздуху, канарейке:
– Вот и прошла минута. Кончились батарейки.
С женщиной не простишься, скомкаешь все конверты,
выкуришь сигарету и заживешь по-смерти,
и по тебе надрывно будут гудеть под утро
дачные электрички: «Вот и прошла минута…»
Церковкой и люцерной, Моцартом и цикутой,
вечностью надышаться, словно одной минутой!
…Птичка уснула в клетке. Воздух горчит вечерне.
И ожидает сердце – новое назначенье.

А когда пришёл черед умирать коту —
я купил себе самую лучшую наркоту:
две бутылки водки и закусь — два козинака,
и тогда я спросил кота —
что же ты умираешь, собака?
Помнишь, как я возил тебя отдыхать в Артек,
мой попугай-хомяк, мой человек,
я покупал тебе джинсы без пуговиц и ремня,
как же ты дальше будешь жить без меня?
***
Так можно перечислять без конца.