Дневник священника Туркестанской епархии. 14. Русское Село. Поездка в Голодную

Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1914, № 18

18 мая [1904 года]. Сегодня храмовой праздник, а народу в церкви едва наберется 50 человек. Вчера за всенощной было 20 человек. Крестьяне все еще празднуют старые праздники, храмовые праздники тех сельских храмов России, где они жили до переселения в Туркестан. И там были праздники более известные, более чтимые: Троицы, Покрова, св. Николая и т. д. А здесь храм во имя свв. муч. Феодота, Петра, Дионисия и иже с ними. Юбилеев же, каких бы то ни было, государственных, общественных, семейных, наши крестьяне не справляют. Вот почему и день 18 мая, день сартовского бунта в 1898 г. в г. Андижане, день, после которого они и поселены здесь, получив культурные, богатые земли, с садами, — не справляют. Потом, может быть, со временем, будут почитать этот день и как храмовый праздник, и как память неудавшегося бунта. Работать, правда, никто не работает. Никак нельзя приучить моих прихожан к всенощному, ко служению с вечера на воскресные и праздничные дни, как это ведется здесь во всем крае и в селах, и в городах. А мне хотелось бы продолжать по-старому, служить с вечера, как я делал в Семиречье. Оказывается, что мой предшественник, костромич родом, служил утрени утром, «по-российски», как говорят мужики. Потому-то они и меня просят служить утром. Мой предшественник поступал «по-российски» и в других случаях, например, в отношении платы за требы: крещения, погребения, молебны, браки, поминовения на проскомидии. Последние (проскомидийные) оплачиваются 3 и 5 коп., что я очень редко встречал в Семиречье; там платили от 15 до 40 к., браки самые бедные 5 р., а то 15—20 р. и т. д. Приходится мириться, ибо после трех лет службы моего предшественника, бравшего плату «по-российски», вернее, по-костромски (на севере труды причтов оплачиваются нищенски, по сравнению с средними и южными губерниями), увеличивать ее значит возбудить против себя неудовольствие и ропот. А этого не хотелось бы; это не в моих правилах; тем более из-за доходов. Нужно уже приняться как следует за хозяйство, за посев хлопка и риса, отдавать землю сартам из половины урожая. Мой предшественник отдавал землю за деньги, причем 1 десятина давала 50 руб. аренды, а хлопок дает 100 р. и более доходу с десятины хозяину, без всяких затрат с его стороны. Лишь нужно давать испольщикам денег заимообразно. В праздник храмовой, ходя по домам прихожан, насмотрелся на шелководство, которым занимаются здешние мужики все поголовно. Шелковичных червей выкармливают в домах, где устраиваются для них нары из жердей — в 2—3 полки, так что все дома заняты этими нарами, лишь оставляется узенький проход. Сами живут в это время во дворах. Черви были уже в последнем и предпоследнем периоде, то есть завивали коконы или были в самом большом возрасте, пред завивкой. Работа нетрудная и исполняется всей семьей: хозяин обрубает на поле прутья на деревьях и возит домой, где домашние его обсекают прутики мелкие и накладывают на полки, поверх червей. Черви всползают наверх, поедают листья. Прутки накладываются 4—5 раз в день. Уборка коконов с прутьев — это уже дело женщин и детей. Кормежка продолжается всего до уборки 45 дней. Причем едят черви 32 дня, 8 спят и 5 завивают коконы. 15 дней они едят мало, а 15 дней очень много, и тогда требуется тутовых прутьев, одна телега ежедневно на 1 коробку (5 золот.) грены. Прутья хранятся в тени, завянувшими кормить вредно. При выкормке 15 зол. грены, — что вполне сможет сделать семья из 3—4 человек, — считая детей от 8 лет, между делами, так сказать, — получается 9 пуд. коконов сырых. Это составит по существующим ценам 135—150 руб. Заработок хороший. Цена должна быть выше, 20—25 руб. пуд, следовательно, и заработок в 200 р., но торговля коконами, скупка их сырыми, сушка и отправка во Францию находится в руках евреев. Они и держат цену половинную против существующей. Нагляднее говоря, наживают за 4 месяца 50%, или 150% годовых, на капитал и за труд по отправке и продаже. Сушку же производят сарты за низкую цену.

Кроме выручки от коконов, выкормка шелковичных червей дает еще и дрова — прутья очень жаркие.

1 июля. Хоронили сегодня молодого мужчину. Упал с дерева во время обрубания прутьев. Это уже второй случай, за два месяца, смерти молодых мужчин. Первый умерший — бывший раскольник, второй — хлыст. Хоронил обоих с литургиями, выносом из дома до церкви, из церкви провожал до кладбища. Заупокойные обедни бывают здесь редко потому, что две трети прихожан малороссы, а они почему-то обеден по умершим не заказывают, а служат в урочные дни 3, 9, 20, 40, годовой великие панихиды с обязательным обедом. На последнем обеде вспоминали моего предшественника, крестьяне высказывали на него недовольство в том, что больших покойников до кладбища не провожал, по дальности ли кладбища от церкви (около трех верст) или по другой какой причине, ничего не высказали.

В моем приходе две семьи хлыстов, и их я встречаю впервые за свою службу. Известно, что эта секта скрытная, строго преследуемая законом. Все они на вид строгие христиане: посещают усердно храм, говеют, принимают священника со крестом. В Туркестане хлыстов порядочное количество, в особенности в городах. Есть они и в селах, и получают земельные наделы, хотя законом и воспрещено им переселение в здешний край. Мои хлысты, по словам псаломщиков, спокойные, пропаганды своего учения не ведут.

С. М. Прокудин-Горский. Водокачка на станции Голодная Степь. 1911

4 июля. Едем, — для развлечения я взял своего сына, — по поручению благочинного, в так называемую Голодную степь, Самаркандской области, присутствовать при избрании церковного старосты в двух селах. Всего в Голодной степи семь русских поселков, которые составляют три прихода, и все эти поселки образовались на оросительном канале, устроенном по инициативе великого князя Николая Константиновича. Князь живет здесь уже давно на удельных своих землях. Вот переезжаем и канал его. Канал довольно большой, аршин 10 в ширину и 4—5 в глубину; из него и берется вода для орошения удельных владений и крестьянских земель. Вблизи переезда через канал развалины княжеского дворца и селения Никольского. Последнее устроено князем из двухсот дворов. Прошло несколько времени после образования Никольского, случилось наводнение. Такие наводнения здесь бывают в июне-июле нередко. Река Сырдарья, прорезывающая Голодную степь, как и прочие реки Туркестана, все, берущие начало в горах, в летние месяцы сильно вздувается от усиленного таяния снегов, в некоторых местах выходит из берегов и затопляет равнинные места. Такой водой затопило и Никольский поселок, и княжеский дворец. А так как здесь все строения из сырцового кирпича, то все постройки, подмытые снизу, рухнули.


С. М. Прокудин-Горский. Остатки дома, в котором жил великий князь Николай Константинович во время рытья канала. (В Никольском поселке.) 1911


Большинство крестьян ушло в другие края, а меньшая часть, до 70 домохозяев, — построили, при помощи князя, новые дома на близлежащем возвышенном плато, где живут и поныне. Въезжаем и в с. Никольское, которое производит неприятное впечатление. Домики плохонькие, небеленые. Заборы и пристройки из камыша, а не из глины, как вообще в крае строятся заборы. Это потому, что в поселке нет воды, и нельзя ее провести по арыкам (оросительным каналам). Нет даже колодцев. Поселяне ходят и ездят за водой на канал, в долину возле плато за четверть версты. За отсутствием воды нет в поселке никакой зелени, — ни деревьев, ни кустарников, ни травы. Огороды у поселян в долине за 1½—1 версту.


С. М. Прокудин-Горский. Никольский поселок. Общий вид. 1911


Заезжаем к священнику. Застаем его за стряпней обеда. Он человек вдовый, пожилой уже, совершенно одинокий, живет без прислуги. Принял нас радушно. Разговорились. Больше он говорил, а мы слушали, рассказывал про свою жизнь, про жизнь здешних крестьян. Живут они исправно, землепашеством занимаются мало, а между тем могли бы жить богачами. Селение существует уже лет 20. Устраивал его вел. князь, помогал им во всем: строил на свой счет дома, давал безвозвратные пособия на семена, скот, и вообще помогал во всем.

Ходили в храм, деревянный; он находится в запустении, потому что священники очень часто сменяются, приход небольшой.

С. М. Прокудин-Горский. Церковь в Никольском поселке. 1911

Князь набирал поселенцев без разбора, и попали в таковые: лентяи, любители бродяжничать, привыкшие к легкой наживе. Поэтому-то они и живут неважно. Здесь же все условия к обеспеченной жизни, к широкому и выгодному земледелию: обилие земель для посева, безграничные пастбища, сенокосы. После спада воды можно снимать два укоса, скот пасется круглый год, снегу почти не бывает.

С. М. Прокудин-Горский. Никольский поселок с Киата против Лебединого озера. 1911

7 июля. Вчера и сегодня были в селении Сретенском в 8 вер. от Никольского. Селение в 150 домов, устроенное князем же одновременно с Никольским. По внешнему виду села, по первому впечатлению можно заключить о трудолюбии и старании поселян. Масса садов фруктовых и простых насаждений, хорошие строения, порядок и чистота во дворах и на улицах, чистенькая каменная церковь. Селение в 3 верстах от реки Сырдарьи. Земельный надел 34 дес. на душу. Сеют понемногу хлопка, но больше хлеба. Между прочим, снимают два урожая: в начале мая снимают озимую пшеницу, в июне сеют местный горох (маж) и снимают его в конце августа. Немножко обижает посевы саранча, но не каждый год.

Избрали церковного старосту без шума, спокойно, но избранного с большим трудом уговорили принять на себя новые обязанности. Причину отказа он выставлял ту, что старик священник ставит невозможные условия службы: присутствие церковного старосты не только при каждом богослужении, но даже при требах — крещениях, погребениях.

Были на строющемся оросительном канале, которым водою из р. Сырдарьи будет орошаться 60 тыс. десятин земли. Размеры его громадны: ширина подошвы 12 саж., вверху 20 саж., высота по откосу 1 саж. Протяжением канал будет 60 вер., глубина воды в нем 5 саж. Были у инженеров — строителей канала. По их словам, канал окончат в 3 года. Едва ли это будет, суда по величине канала, числу рабочих и примитивном способе: землю копают ручным способом, отвозят ее на лошадях небольшими тачками.

С. М. Прокудин-Горский. Церковь в Надеждинском поселке. 1911

8 июля. Сегодня избирали церковного старосту в селении Надеждинском, отстоящем от с. Никольского в 25 вер. и на другом берегу р. Сырдарьи. Селение из 90 домов. Церковь строится каменная, служат во временном молитвенном доме, священника нет, место свободно. Село производит жалкий и запущенный вид. Разбросано кучками, правильных улиц нет. Садов почти нет, только что начали делать лесные насаждения. Домишки и все строения устроены, видимо, на скорую руку, кое-как.




С. М. Прокудин-Горский. Переселенческий хутор в Надеждинском поселке. 1911


Мужики, говорят, потому не садили деревьев, что воды не было, а р. Сырдарья в 3 вер. от села. В 2—3 года легко можно было провести арык (оросительный канал) своими руками, по десяти сажень арыка в год довелось бы каждому домохозяину. Оказалось, что они и хлебопашеством мало занимаются, земля, говорят, далеко, за 20 верст. Да здесь, в крае, это обыкновенное явление, а то сеют хлеб за 50 верст. Один из мужиков, правда, признался мне, что не сеют из-за лени. От самого села до р. Сырдарьи идут малые и большие озера, в которых издыхает рыба только потому, что мужики не хотят расчистить протоки между ними. Рыба заберется в эти протоки и дохнет.


С. М. Прокудин-Горский. Конногвардейский мост на канале Императора Николая I. 1911


Между Никольским и Надеждинским селами на пути два села, Романовское и Конногвардейское. Эти совсем иного сорта. Села и по внешнему виду выглядят порядочнее, чище, имеются сады. Занимаются здесь хлебопашеством усерднее. В особенности уютным и благоустроенным выгладит хлыстовское село Конногвардейское, небольшое, домов в 20. К вечеру, распростившись с гостеприимным и предупредительным сослуживцем, никольским священником, мы с сыном отправились на станцию Ср.-Аз. ж. д. Черняево. Дорога до самой станции 25 вер. идет ровной степью, покрытой полынью. Ширь, простор пустынные, которые с орошением покроются русскими селами и деревнями, полями, садами.

Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 20

29 июля 190[4 года]. Учитель приходского училища сдал мне все школьное имущество. Он переведен учителем туземной школы в Самаркандскую область. Славный он человек, но дело обучения им было поставлено плохо. Или уже он вел его «спустя рукава» ввиду того, что думал отсюда уйди. И переведен-то он был сюда по нужде, так сказать, по случаю закрытия туземной школы, учителем которой он состоял до здешнего места. И помощница у него здесь была неопытная, не получившая специального образования. Почему-то ей даны были старшие два отделения, а с младшим занимался сам учитель. Я еще нигде не встречал такой практики.

Какой-то новый учитель будет? Хотя бы назначили знатока пения. Этот не только что обучать пению не мог, но даже сам не знает пения. Так постоянного хора и нет у нас. Псаломщик тоже не может. А ранее, до этого, бывший учитель обучал школьников пению, и пел с ними на клиросе. Оставалось бы только продолжать начатое им дело, но некому.

Сборы в кружки, какие бы то ни было, в церкви как-то слабы, малы, несмотря на то, что обыкновенно пред сбором говоришь: какой сбор, на что, и увещеваешь не жалеть положить в кружку несколько копеек. Так, и на Красный Крест собиралось мало, рублей 6—7 в месяц. Да и в церкви бывает не более четвертой части домохозяев. На днях испробовали другой способ сбора. Я со сторожем, псаломщиком и церковным старостой обошли все село с двумя кружками, собрали 25 рублей. В следующий месяц думаем также произвести сбор хлебом. Объявлял, что принимаем на раненых и вещами. Пожертвовали штук с полсотни разных вещей: рубашек, полотенец, холста.

Чем объяснить слабые вообще у нас сборы тарелочные и кружечные — недоверием ли к лицам и учреждениям, распоряжающимися этими сборами, невежеством или чем другим? Недоверие иные высказывают: «Дойдут ли, — говорят, — наши гроши до раненых, на них ли употребят?» Скупость крестьян? Но не жалеют же давать разным проходимцам, вроде урмийских священников, разъезжающим но Туркестану уже года три-четыре и получающих немалую дань. Или не жалеют православные посылать десятки рублей в афонские и другие монастыри по почте и с отправляющимися туда богомольцами. А тут у нас в церкви годовые рублевые сборы на Красный Крест, на церковь св. Гроба Господня и проч. Стоит об этом подумать.

22 августа. 15 числа наняли сторожа. Пред выборами я послал сельскому старосте бумагу о том, чтоб о найме составлен был приговор, в котором были бы обозначены обязанности церковного сторожа, кроме караула. Немало было шуму на сельском сходе по поводу моей бумаги. Приговор составили, но об обязанностях сторожа ни слова.

Недаром сторож сегодня скапризил, отказался было от должности, надеясь на поддержку сельского старосты. Но последний кланяться ему стал, и он опять согласился служить. Все дело произошло из-за того, что я указал ему на еженедельное мытье церковных асфальтовых полов как на его прямую обязанность.

В Семиречье у церквей имеется по два сторожа церковных, а здесь по одному; здесь прислуга дорога; меньше, чем за 10 руб. в месяц сторожа не найдешь, а в Семиречье за эту цену можно содержать и двоих караульных.

Недавно застрелился один из здешних сельских священников о. А., с намерением. Причина неизвестна. Надо думать, что вследствие перевода его из хорошего, богатого прихода в плохой, бедный. Хотя, кажется, можно жить было ему безбедно и на новом приходе при небольшой семье. Самоубийство священника я слышу в первый раз. Как-то не вяжется одно с другим… Самоубийство и священник… г. Новой Бухаре, при церкви политического агентства, а Н. Бухара отстоит от нас в 700 верстах. Почтенный старичок лет 63, служит здесь лет сорок, приехал с севера, из Вятской губернии. За такой продолжительный период к здешней жизни и краю привык он, прелести севера не манят его к себе, здесь намерен окончить службу свою и жизнь. Говорил с ним относительно церковного сторожевства, которое в Фергане собственно поставлено плохо. Сторож при моей церкви местный крестьянин старик; сторожит ночью, правда, он исправно, но днем не найдешь его у церкви, работает дома. Стороннего трудно найти: плату ему нужно дать большую, рублей триста в год, — этот живет за 120. Кроме того, сторожки нет, жить негде; нужно прежде позаботиться об этом, построить сторожку. Благочинный посоветовал как-нибудь мириться с этим пока. Да и самому мне, правда, не хочется обострять отношения с прихожанами на первых порах.

7 октября. С четвертого октября пошли утренники, земля немного замерзает. Говорят, что в минувшие годы но было так рано заморозков, а начинались они уже в конце октября, т. е. так же, как и в Борохудзире. Уж не следствие ли это андижанского землетрясения 1902 г. (3 декабря)? Где-то я читал, будто бы после больших землетрясений климат данного места изменяется, делается холоднее. В Семиречье, в особенности в г. Верном, после землетрясения в нем 28 мая 1888 г. стало холоднее. Ранее там росли абрикосы, виноград, персики, а теперь померзли, не стало.

В Борохудзире (в Верном тоже) зима 1899 была какая холодная, снежная и продолжительная…

Хлопку утренники будто бы не вредят, он уже выспел, скорее еще шишки будут раскрываться, лишь бы дождливой погоды не было. Дожди ему больше вредят, он желтеет, и дольше не раскрывается.

Продолжаю увеличивать свой сад. Весною кое-что получил от пристава, посадил, из фруктовых деревьев. Садил и простые тополя. Эти дали кое-кто из крестьян. Теперь сажу вишни, ни одной нет. Выкапываю на причтовой полевой земле и пересаживаю в сад около дома. А там, на полевой земле, сарты оставили нам богатое лесное наследство, дерев до трех тысяч будет всего, большинство тутового дерева. Абрикосовых деревьев штук до 200 есть. Но что в них толку. Летом я посмотрел — валяются абрикосы на земле, сарты-испольщики не успевают подбирать и высушивать. Да и сушат они на солнце, абрикос выходит темноватый, на продажу не годится, а может идти только для домашнего употребления. Притом абрикосовые деревья не из питомника, а местные, были посажены сартами назад тому 50 лет. Поэтому абрикосы некрупные. Хороших сортов есть дерев десяток. Питомник маргеланский скоро кончит свое существование, фруктовый собственно. Заведующий им, лесничий, почему-то признал более полезным разведение в нем не фруктового, а простого лесного материала: тополей, карагачей и др. Фруктовые деревья переводят. Тогда придется доставать деревья из Ташкента. В Фергане — и нет питомников! В Семиречье, там, кроме городов, в каждой казачьей станице непременно питомник. Это потому, что по занятии его был заботливый дельный начальник, некто генерал Колпаковский. Он распорядился завести повсюду фруктовые питомники, принуждал поселенцев разводить сады, штрафовал нерадивых. И благодаря ему теперь русские села там богаты фруктами, не говоря уже про города, где не знают куда деваться с ними. А здесь нет. В Русском селе, например, усадебные места почти голые, несмотря на то, что село устроено уже пять лет тому назад.

Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 20

21 ноября. Получили неожиданное пожертвование в церковь от хлопковой фирмы Кнопп. Пожертвование и большое бы, в 900 руб., только едва ли оно попадет в наши руки, а если и получим, то нескоро. Здешние крестьяне назад тому четыре года брали у фирмы Кнопп денег под хлопок, которого часть привезли за долг, потом платили деньгами. Затем остатки в 900 р. затянулись, а фирма этот долг пожертвовала в нашу церковь. И приставом получено уведомление об этом пожертвовании, но он передал его со списком должников сельскому старосте для взыскания. На сельского старосту надежда плохая. Самим уже придется стараться получать, как-нибудь, пожертвованный долг.

С неделю тому назад были священник и диакон из Македонии для сбора. Но собрали они мало, так как я в церкви говорил прихожанам, что подобные лица разъезжают для сбора самовольно и Бог знает на что пойдет этот сбор. Советовал воздерживаться от подаяний таким лицам или даже вовсе отказывать. Затем не дали им обходить все село, на половине села сельский староста их остановил и, должно быть, по распоряжению пристава, отправил в Маргелан.

Наш учитель получил официальную бумагу от главного инспектора, в которой он обещает перевесть его отсюда в конце года, согласно его просьбе. Не живется что-то здешним учителям, и этот, видно, уедет. В два года вовсе опустится школа. Тот, бывший до этого учитель плохо занимался, а этот — не лучше, не рассчитывая здесь жить.

Петь не умеет и настоящий учитель, почему и ребятишек пению не обучает. Один крестьянин обучает пению человек десять, есть тут и школьники, и бывшие певчие из хора учителя Б. Вчера и сегодня новый хор пел в церкви в первый раз. Регент обещает устроить хор и петь постоянно. Но судя по составу певчих, едва ли это возможно.

Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 2

25 ноября. Начался у туземцев мусульманский праздник Байрам, продолжающийся три дня. Чрез 70 дней будет другой праздник у них — Курбан (память жертвоприношения Исаака) — тоже три дня. Два в году всего у мусульман праздника. В эти дни они уже ничего не работают, а гуляют нарядными толпами по своим селам и базарам. При базарах, также и при нашем — мечети, а при мечетях хоры трубачей, которые в праздники мусульманские играют беспрерывно. Музыка, конечно, не из приятных, и порядочно надоедает. Что касается прочих праздничных мусульманских дней, не исключая и пятницы, то туземцы их не соблюдают, — работают, и живут все равно как и в простые дни. Только старики, которые и работать-то не могут или уже работают мало, легкую работу, в полдень сходят в мечеть на молитву, на полчаса.

Бог послал в нашу церковь неожиданную жертву. Здешние крестьяне, назад тому четыре года, взяли взаймы сколько-то тысяч руб. у одной хлопковой фирмы. Большую часть долга они уплатили, но более беспечные и малосостоятельные остались должны фирме 900 р. Этот долг или права на получение его фирма и пожертвовала нашей церкви. Смотрел я список должников. Можно надеяться, что получим помаленьку, это нам будет, так сказать, на голодные зубы: процентного церковного капитала нет. А текущий церковный доход около 1100 р. в год только. Исключить из этого необходимые расходы по церкви — покупка свеч, взносы. И останется каких-нибудь 500 руб. В церкви же ничего нет, ни ризницы, ни утвари, ни библиотеки, и многого другого. Казна выстроила церковь, снабдила ее кое-как: пара риз, сосуды, крест, медное евангелие, и только. Приходится все заводить.

Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 20

190[5] год, 1 января. Сегодня была елка для учеников приходского училища. На елку производила сбор псаломщица среди служащих хлопковых заводов г. Коканда и Кувы (ст. Федченко Ср.-Аз. ж. д.). Собрано было всего 100 руб. Конечно, на такую сумму устроена порядочная елка: подарков роздано много школьникам. Кроме игрушек, были розданы всем и вещественные подарки: платки, отрезки ситцев на рубашки, книжечки, письменные принадлежности. Дети, кроме хороводов и песен, читали стихотворения и басни. По обыкновению, собралось на елку едва не все село, и поэтому, несмотря на огромное помещение женского училища, где устроена была елка, была теснота. Много было таких, которые только мешали и у которых детей-то нет. Но что делать, не гнать же их. Из главных подписчиков на елку, заводских служащих, или, как их здесь громко называют, «коммерсантов», был только один.

Благодаря «коммерсантам» и устроилась елка. А то между своими поселянами дай Бог собрать 30 рублей. Эти же «коммерсанты» щедро дают и на другие добрые дела по разным подписным листам. Правда, тут страдают хозяйские карманы, а больше — сартовские. При покупке хлопка «коммерсанты» поступают по поговорке «не обманешь — не продашь». Покупают они хлопок чрез комиссионеров-сартов. Последние выжимают с сартов-продавцов копейки, а «коммерсанты» берут с комиссионеров. При обычной покупке за осень десятков тысяч пудов хлопка пятачковые сборы с пуда составят порядочный куш. Недаром же и живут роскошно здешние гг. «коммерсанты».

С прежнего места моей службы в Семиречье сообщают о смерти священника. После меня там уже третий священник будет за два года — первый переведен. По смерти последнего оказалась растрата церковных сумм около 200 рублей. Первый священник после меня также растратил более 300 руб. церковных сумм, за что и был переведен в псаломщики.

Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 3

1 января 1905 года. После вечерни была елка в училище. Устроительницей ее помощница заведующего училищем К. Она собрала между знакомыми соседних хлопкоочистельных заводов более 100 р. на елку. Но, по-моему, растратила их бесполезно, на одни картонные игрушки. Лучше бы ребятам дать другие подарки, книжки — что ли, ситцу на рубашки, картины. После елки все здешнее, немаленькое общество отправилось к участковому приставу, у которого был вечер, второй кряду. Вчера у него встречали Новый год, а сегодня поздравляли с получением следующего чина.

5 января. Крещение на дворе, а погода чисто весенняя; ясно, тепло; так было и в Рождество, то же и теперь. Снегу еще не было, но, вероятно, без него не обойдется. С крестным ходом для освящения воды ходили на один из колодцев. В Малороссии, нам говорят мои прихожане, в этот день освящают воду не в церкви, а на колодцах, как и в самый день крещения. Да оно удобнее, свободнее на улице для народа, нет такой давки и толкотни, как в церкви.

Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 20

10 февраля. В «В[ологодских] епарх. ведомостях» печатаются мои письма о здешнем крае уже второй месяц. Здешний край очаровал моих земляков. Получил я уже несколько писем, в которых высказывают желание переехать сюда, спрашивая о здешних приходах. Конечно, южная природа для северян — рай. Пожалуй, что побуждает к этому, т. е. к переходу, и материальная сторона. В родной моей семинарии ежегодно оканчивает до 100 человек, а всех приходов в епархии около 700. Поэтому кончившим семинарию доводится бедствовать года по три на 150—200 рублях годового содержания, служить псаломщиками, учителями церковных школ до получения священнического места. На открывшееся священническое место подается двадцать и более прошений. Содержание священника от 500 р. до 700 в год всего — всего — с землей и доходами. При таких условиях поедешь на край света. И едут в другие епархии.

Зима ныне что-то затянулась. Вот у же два месяца, как снег выпадает каждую неделю. Да и морозы какие были в начале и конце января. По словам сартов, таких не бывало ранее. И, конечно, всю вину в этом случае валят на русских: «Русские пришли — холодно стало».

Получил письмо из Успенского, где служил ранее. Сообщают, что там священник, мой преемник, умер — от простуды. Осталось двое детей, обучающихся в гимназии, и мать старушка. Как-то они устроятся. Пишут, что намерены уехать на родину, в Россию. А средств не осталось никаких, и на дорогу, пожалуй, нет. Родные разве вышлют. Здесь ферганский губернатор хлопочет за детей умершего, чтоб дали им стипендию.

Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 3

20 февраля. Плакали все о зиме, о снеге. Снегу мало, воды будет мало для полива полей… А теперь не рады и зиме, и снегу, и холоду. Начиная с 7 января и до настоящего времени снег шел пять раз и насыпало его на пять вершков. На санях ездили недели три, даже до Н. Маргелана иные осмелились. Этого здесь еще не бывало за 6 лет с основания села. И морозы были, доходили но утром до 15° по Р., днем почти не таяло. Назад тому пять лет такая холодная и снежная зима была в Семиречье, когда я служил в Борохудзире. И здесь, говорят, та зима была холодная, но снегу было меньше. Клевер вздорожал, вдвое цена поднялась, 25 р. сотню продают, или 1 р. 50 к. пуд, а он здесь единственный корм для лошадей, сена нет. Так всегда бывает при затяжной весне. В последние два дня начало сильно таять, весной запахло.

Почти одновременно получил письма с прежних мест службы — из Борохудзира и из Успенского. И тут, и там священники умерли на одном месяце, один в декабре, другой в январе. В Борохудзире после меня будет уже третий священник — на трех годах, а в Успенском — второй на двух, что год, то и священник.

У успенского осталось двое учащихся в гимназиях детей, сын и дочь с бабушкою, и никаких средств. Говорят, губернатор хлопочет о стипендиях, едва ли удастся.

(Продолжение следует)