К вопросу о целях ивана Грозного в Ливонской войне

       Мордокнига умерл, так-скать, так что некоторым образом дискуссия вокруг Tyrann'a и его поилтики переместилась в богомерзкий вконтактег (на всякий случай, справедливости ради, мордокнига не менее, если не более, богомерзкая и отвратная). Вот и сейчас вокруг фразы, позаимствованной из донесения имперского посланника И. Гофмана, отправившегося в Россию осенью 1559 г. и вернувшегося из нее весной года следующего - вот эта фраза:

бояре и говорят, что царь и великий князь всея Руси начал войну и только богу в небесах известно, как война будет доведена до конца. Таковы совсем открытые толки среди князей, бояр и простого народа в Москве. Жалуются также бедные люди и говорят, кроме того, что если царь и великий князь всея Руси не перестанет воевать, то его вскоре накажет бог. Люди московские говорили мне все это, как самое достоверное

возникла некоторым образом дискуссия о целях ивана в Ливонской войне. Поскольку я некоторым образом занимался этим вопросом (и даже книжку написал, которая вышла вторым изданием), то имею по этому вопросу сказать следующее.
      1. Прежде всего - данная фраза никак не относится к Ливонской войне, под которой, я настаиваю, нужно понимать именно Ливонскую войну - т.е. походы Ивана Грозного, точнее, его воевод (а это важное уточнение, показывающее отношение к войне со стороны верховной власти московской), против неразумных ливонцев с целью принудить их к миру и пацифицировать, в 1558-1561 гг. Она относится (это следует из контекста донесения Гофмана) к кризису к русско-литовских отношениях, который постепенно нарастал и в конечном итоге привел к Полоцкой войне 1562-1570 гг. как очередной русско-литовской войне.
      2. Что же до собственно Ливонской войны, то я снова повторю (Hier stehe ich, ich kann nicht anders), что, во-первых, цели Ивана в этой войне не были постоянными и менялись по ситуации на всем ее протяжении и тем более после; и, во-вторых, вплоть до 1577 г. политическая программа ивана по отношению к Ливонии и ее судьбе носила весьма ограниченный характер.
      3. Для Ивана Ливонская война была вынужденной войной - он ее не планировал и к ней не стремился (кстати, сам Гофман об этом так прямо и пишет (прошцу прщения за длинную цитату):

бывший дерптский епископ Герман, оказавшийся впоследствии изменником, имел с великим князем общие границы; названный епископ, совокупно со своими подданными из дворянства, бюргерства и крестьян пользовался с незапамятных времен бортями в пределах земель великого князя. И, как говорят московиты, великий князь многократно указывал (beschwerdt) на это дерптскому епископу и жаловался на него герцогу Вильгельму 14, магистру тевтонского ордена в Ливонии, чтобы его княжеская милость вышеназванный епископ принудил своих людей платить дань великому князю за эти борти или же доставить ему столько меду, сколько они собрали за столь долгие годы. Вышеназванного же епископа он уже семь лет с излишком (bis ihn das achte jar) увещевал многократными посланиями и напоминал ему об этом и все-таки не получил от него никакого окончательного ответа и, так как он не добился этого своими предыдущими (zu dem esten) жалобами, то вынужен был под конец этого потребовать. На это епископ написал великому князю, что даже всей Ливонии, не говоря уже о маленьком дерптском епископстве, не под силу заплатить за такое количество меда, которое было собрано в течение столь долгого времени. Потом князья отправили посольство к великому князю и велели вести с ним переговоры; вслед за тем (auf sulches) посольство вело переговоры с великим князем и согласилось на уплату его княжеской милости дани, которую должно было платить дерптское епископство и за которую должна была поручиться вся Ливония, а именно в следующем размере: за каждого человека, который родился в дерптском епископстве в течение 40 лет, надлежало уплатить по одной марке, которая равна двадцати крейцерам, что он [великий князь] и согласился считать в сумме равным пятидесяти тысячам талеров; в последующее же время за год (gerlichen) по тому, сколько народится людей в дерптском епископстве, что решено считать равным тысяче венгерских дукатов. Это подлежит уплате в год дерптским епископством великому князю на вечные времена.
      Великий князь ухватился за эти обещания, которые посланники дали ему в 1555 г. и сказал посланникам, что он хочет скрепить этот договор крестным целованием и буде он хоть в малейшем нарушит постановленное в договоре, то да поглотят его четыре стихии. Такую клятву он дал в присутствии посланников.
      Вслед за тем в скором времени он отправил посольство к князьям и всей Ливонии, чтобы они в свою очередь скрепили заключенный договор печатью, подписью и клятвой, как это сделано его великокняжеской милостью в присутствии их посланников. Это, по его мнению, они должны выполнить в присутствии его посольства, скрепить заключенный договор и исполнить обещания, данные их посланниками. Вслед за тем в замке Рунденбурге 16 князья скрепили этот договор, подписались под ним и произнесли клятву над золотым распятием на бархатной подушке. Если же они этот договор не выполнят хоть в малейшей части, то да поглотят их четыре стихии. Так была дана клятва

      Вторжение русских войск в Ливонию зимой 1558 г. стало следствием невыполнения ливонцами своих обещаний и следующим этапом раздела лиовнского наследства, которое было инициировано Сигизмундом II и, королем Польши и великими князем литовским, и прусским нгерцогом Альбрехтом Гогенцоллерном.
      4. На первых порах Иван желал лишь, чтобы ливонцы (а именно Герман дерптский в первую очередь) признали, что они его данники и, получив обещанную дань, московский государь этим бы и удовлетворился (а что, Сигизмунду можно, а мне нельзя?). Однако Ливонская кнфедерация, как показали первые месяцы 1558 г., оказалась "бумажным тигром", и после того, как в Нарве борьба "партий" привела к кризису разрешившемуся взятием Нарвы русскими войсками и установлением здесь власти Ивана Грозного, карта, что называется, поперла и вскоре была решена и проблема Дерпта. Бывший Юрьев стал русским уездным городом и столицей русской Ливонии. Заметим, что Иван был убежден в том, чт Дерпт - его вотчина по праву, согласно сторине - о чем он и писал князю А. Полубенскому позднее:

не от коликихъ летъ Лифлянская земля — отчина наша от великого Ярослава, сына великого Владимера, иже во святомъ крещении Георгия, иже и Чюдцкую землю плени и постави в ней град в свое имя Юрьевъ, а по-немецки Дерптъ, тажъ по семъ великого государя Александра Невского; и дань, и старые залоги с тое Лифлянские земли шла, и прадеду нашему, великому государю и царю Василью, и деду нашему, великому государю Ивану, и отцу нашему, великому государю и царю всеа Русии блаженные памяти Василию, присылывали неоднова бити челомъ за свои вины и о своих нужах, и о миру съ ихъ вотчинами, с Великимъ Новымъ городом и Псковомъ, и что было имъ к Литовскому не приставать

      Исходя из этого послания, можно сделать вывод, что для Ивана Ливония - это прежде всего Дерпт/Юрьев. Это его "отчина", на нее он имеет законное право и т.д.,и т.п. И, собственно говоря, именно это он и получил по итогам Ливонской войны 1558-1561 гг. - современная латвийская карта это и наглядно демонстрирует:



      По ходу дела Иван в начале 60-х гг. завладел теми областями Ливонии, которые прежде так или иначе находились в сфере влияния Пскова и Новгорода, ну и, само собой, Дерптом с округой - отчина as is, и ничего больше, на большее он и не претендовал, хотя в том же 1559 или 1560 гг. он вполне мог позволит себе завоевать большую. часть Лиовнии - а хоть и ту же Ригу и Ревель впридачу. И кто бы смог ему в этом помешать?. Но, подчеркну, Иван к этому отнюдь не стремился, но и не хотел, чтобы кто-то другой поимел больше, нежели он сам. Отсюда и его проект устройства марионеточного квазинезависимого государства (то ли под властю бывшего магистра Фюрстенберга, то ли под властю "королька" Магнуса). Лишь бы эти территории не перешли под прямое управление Сигизмунда, шведов или же датчан, а между их владениями и его Ливонией была бы этакая "прокладка".
      5. Лишь во 2-й половине 70-х гг., когда ушли из жизни и из политики прежние "подписанты" соглашений с Иваном, да и сама политическая ситуация и в самой Ливонской земле, и вокруг нее переменилась, русский царь в 1577 г. предпринимает большой поход в Ливонию и подчиняет себе ее большую часть - все, что к северу от Западной Двины, за исключением Риги (которую, кстати, он мог бы взять после падения Полоцка - рижские бюргеры готовы были признат его власть, но Иван на это не пошел) и Ревеля. Но было уже слишком поздно и через пару-тройку лет все завоевания в Ливонии были потеряны.
      Вот такая вот вырисовывается картина.