Марина Литвинович: "Уже много моих знакомых, которые занимались политикой и

philologist — 10.04.2021 Теги: Литвинович Правозащитница, бывшая член ОНК Москвы Марина Литвинович в интервью порталу "Снобъ": "Думаю, я сильно раздражала некоторых людей. Как член московской ОНК я мешала совершенно определенной группе товарищей. Уверена, что следователи ФСБ на меня зуб точили уже давно, потому что они привыкли работать в «тишине». Когда человек оказывается в «Лефортово», следователи лишают его возможности переписываться и звонить родным, ему дают государственного адвоката — в таких условиях люди легче идут на сделку со следствием и оговаривают себя или других. Я же вихрем влетала в СИЗО, говорила с обвиняемыми и рассказывала о них у себя в соцсетях и в СМИ.



Нашей общественной и политической жизнью не управляют из какого-то единого центра, как многие думают. Наоборот, этих «башен» много, и, действительно, мало кто видит картину целиком. Вот мы с вами видим — можем сопоставить какие-то моменты, а люди во власти — нет. Поэтому мне кажется, что у тех, кто увидит меня в кандидатах в депутаты Госдумы, будет много вопросов к тем, кто выдавил меня из ОНК.

ОНК остается независимой, пока есть два более-менее независимых члена, потому что по закону мы можем ходить в места принудительного содержания только парой. К сожалению, в регионах таких правозащитников почти не осталось.

В ближайшее время я планирую заняться просветительской деятельностью — объяснять людям, что такое ОНК и зачем она нужна. Буду объяснять жителям регионов, где идет набор в комиссию, зачем им нужно подавать документы на отбор. Понятно же, что если на 15 мест в комиссии заявку отправят 50, подчеркиваю, нормальных и адекватных людей, будет проще противостоять пяти бывшим сотрудникам ФСИН, которые хотят оказаться в ОНК. Не нравится как во Владимире (зампред владимирской ОНК Владимир Григорян ранее обвинил Алексея Навального в симуляции проблем со здоровьем. — Прим. ред.) — хорошо, давайте дождемся момента, когда в области будут выборы в ОНК, подберем и подготовим хороших правозащитников.

Многие мне говорили: «Приходите почаще, потому что после ваших визитов проблемы решаются». Но, к сожалению, с системой ФСИН приходится работать в ручном режиме — она реагирует на тебя как на члена ОНК, некоторое время все работает, а потом приходится начинать заново. За полтора года мне удалось решить несколько системных и локальных проблем. Например, в спецприемнике в Мневниках у туалетов появились двери — раньше арестованным приходилось справлять нужду на виду у всей камеры, где обычно сидит человек десять, а то и больше. Там стали выдавать нормальное постельное белье, то есть люди перестали спать по 10–30 суток на тонких одноразовых пеленках — таких, которые выдают во время приема у врача. Теперь я везде рекламирую Мневники как лучший спецприемник Москвы. Конечно, не желаю никому туда попасть, но если все-таки такое с кем-то случится, знайте: в Мневниках гораздо лучше, чем в том же Сахарово, куда свозили людей после зимних протестных акций.

Я оказалась в ОНК случайно — коллеги сказали: «Давай подавай [документы]. Тебе сложно, что ли?» Ну я и подала. Просто я не верила, что меня выберут. Когда меня избрали, поняла, что у меня есть уникальная возможность людям чем-то помочь. Да, у члена ОНК не такие уж и большие полномочия — я могла лишь ходить в любое СИЗО Москвы, в любой отдел полиции, в любой спецприемник. Но я ходила туда со смыслом. Поэтому «малые дела», о которых вы говорите… Тут выбирать особо не из чего. У нас в стране социальные лифты сломаны, при прочих равных я уже давно могла бы стать депутатом Госдумы или оказаться в правительстве. Сейчас же ситуация такая, что я — человек не системный, внесистемный, антисистемный. Как хотите это называйте.

ОНК вернула мне ощущение, что я делаю важное дело и приношу пользу. Я с ужасом понимаю, сколько есть невостребованных людей, у которых при этом много сил и идей. До прихода в ОНК я была среди них, мучилась от депрессии из-за чувства ненужности. ОНК стала для меня отдушиной — полтора года я знала, зачем живу. Мне было хорошо. Сейчас важно сохранить этот драйв, не останавливаться, чтобы не вернуться в то депрессивное состояние.

Мы знаем политиков, которые полжизни ждут, когда сложится какая-то идеальная для них ситуация — подписи собираются сами по себе, а в Кремль отведут за руку. Но так не бывает. Даже если кажется, что поле для политической деятельности ничтожно мало, нужно все равно пытаться занять какое-то пространство, показать свою позицию. Риски тоже есть, хотя, конечно, сейчас они заметно выросли.

Помню, когда на президентских выборах 2004 года я возглавляла штаб Ирины Хакамады, моему ребенку угрожали. Пришлось взять ему охрану — он жил с няней отдельно от меня. Сейчас, конечно, дети подросли, но страх все равно остается. Я надеюсь, что в нашей стране все будет нормально, но в России ни от чего нельзя зарекаться. Уже много моих знакомых, которые занимались политикой и правозащитой, убиты. Повторюсь, в политике много рисков, а в российской — тем более".

Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив