Расскажите, почему Шилов – плохой художник, а Брюллов – хороший? Они ведь похожи!

shakko_kitsune — 04.07.2017 — Искусство Уважаемый читатель спрашивает:
Объясните, почему Шилов – плохой художник, а Брюллов – хороший? На первый взгляд так местами даже похожи.

Хорошо, сейчас расскажу, почему Шилов, а также многие другие нынешние художники, например, арбатские портретисты, а также писцы «портретов по фотографиям» – это плохие портретисты с точки зрения профессионализма.



– Только, пожалуйста, без придыханий типа «Брюллов же гений!». Не-не, на уровне «мурашек» я всё воспринимаю. Но вот, скажем, как человек причастный филологии, я могу объяснить, почему Есенин – поэзия, а Асадов – повидло на палочке, не только на уровне «верьте мне, люди», но и вполне аргументированно на пальцах. Но с Шиловым я не искусствовед, тут я простой потребитель. Я спинным мозгом чую, когда меня дурят, и в блестящем фантике пустышка, но хочу, чтобы мне разложили.

Ладно, так сложнее и намного дольше, но пусть будет на пальцах.
Для этого мне, правда, придется посравнивать картины Шилова с произведениями других художников – а некоторые осуждают подобный метод доказательств как слишком простой...

(Написала это и пригорюнилась немного, но тут мне попалось в закладках интервью Антоновой по сабжу: " Меня иногда спрашивают: почему вы отзываетесь о портретах Шилова небрежно, так сказать? Да, такой портретист, как Шилов, — очень тяжелый случай. И чтобы это объяснить, я должна рядом поставить картину. Не обязательно Рембрандта. Достаточно Репина, Серова. Но ведь зритель, у которого не воспитан взгляд, — он этого не видит". Если уж Антонова не знает, как по-другому объяснить, то чего мне велосипед изобретать? Будем сравнивать).

Итак, вот несколько быстрых приемов, которые помогут вам распознать мазню (плохой портрет).

ПЕРВЫЙ УРОВЕНЬ ПОНИМАНИЯ

Человек на портрете написан так, будто сидит на фоне задника в фотоателье
Свет на фигуру может падать с одной стороны, а на фоне идти с другой, фигура может вообще не сочетсться с фоном,
по-научному – модель не интегрирована в воздушно-пространственную среду.




Итак, это Брюллов:
смотрите, люди у него нормально "встроены" в окружающую атмосферу

и когда они не на природе, а на нейтральном фоне, с ними тоже все в порядке


Это Шилов




Голова как будто приставлена к телу.
Художник явно уделял ей чересчур большое внимание, «вылизывал» ее, она заметно отличается от остального тела.




Иногда это результат того, что у художника есть только фотография лица. головы по плечи,
остальное ему приходится выдумывать самостоятельно,
то есть он не писал модель с натуры.
Получается будто коллаж.






Вот Брюллов.
Голова крепится к шее нормально.


Кожа ярко бликует, как у восковой фигуры.
Вернее сказать – не «бликует», а «дает рефлекс».

Азы рисования таковы – перед тобой ставят гипсовый шар или фрукты, и надо их нарисовать, создав объем на плоскости бумаги.
Объем создается с помощью бликов и прочих компонентов светотени.
Видите полумесяц справа внизу? Он называется "рефлекс".
У многих плохих портретистов проблема с рефлексами на шее и подбородке, это сразу бросается в глаза.



У Шилова эта проблема тоже в наличии. (Он вообще технически плохой живописец кисточкой и руками, по многим параметрам, долго рассказывать,
но этот опознавательный знак такой яркий, что его легко запомнить и сразу опознавать).

Еще Шилов не знает, как волосы к голове крепятся, они у него на парик похожи.


Это Брюллов

У этой барышни тоже есть рефлекс на подбородке/щеке,
но заметьте, насколько он менее глянцевый,
не яблочная кожура это, а пэрсик!

Здесь этот рефлекс вообще едва заметен



У Брюллова вообще все люди живые и дышат, а у Шилова живыми люди не получаются.
Они у него как восковые фигуры из музея мадам Тюссо, с чересчур яркими бликами-рефлексами, чрезмерным макияжем,
трупным гримом каким-то.

Явные проблемы с анатомией, пропорциями, с тем, куда девать руки и ноги




Особенно руки и ладони выдают недоучек



Руки вообще рисовать так сложно, что первые настоящие (станковые) портретисты начала 15 века старались обходиться без них и рисовали одни головы.
Потом все смелели и смелели, опускались все ниже (как в порнотетрисе): начали писать по плечи, по грудь... Ко времени Леонардо и Рафаэля уже расхрабрились и дошли до талии. До ступней опустились – к концу 16 века (если интересно, могу как-нибудь подробно описать).
Останься Шилов на уровне 1490-1500-х годов – сошел бы за умного.
Но нетъ! Мы хотим как Серов, мы же крутые!



Живот!
Живот втяни, дура!
(Надеюсь, этот портрет был бесплатный, а то барышне было б обидно).

Человек, видимо, являющийся карликом

Нельзя так просто...
Нельзя так просто взять и скрестить ноги, если ты рисуешь человека в картине.

Джозефу Райту можно. И Францу Хальсу. Шилову нельзя.


Так, первый уровень понимания преодолен,
можно встать, отдышаться, попить водички.

ВТОРОЙ УРОВЕНЬ ПОНИМАНИЯ

Этот уровень более сложен, если для предыдущего было достаточно хорошего глазомера и наблюдательности, то тут уже начинается дедовщина вкусовщина.
Чтобы уловить эти приметы, необходимо иметь вкус, некоторое эстетическое развитие, понимать, что такое гармония и что такое вульгарность.
Поехали! (с) Марк Лазаревич Галлай

Люди на картине некрасиво, странно, несочетаемо одеты




Постулат: парадный реалистический портрет – это произведение искусства. В таком произведении искусства должна быть обдумана каждая деталь. Не только каждое ружье должно выстрелить, но и каждая книжка на столе и колечко на пальце. Ну уж а костюм – это важнейший способ создания образа.

Существует такое понятие, как "язык костюма". Мы пользуемся этим языком каждый день, чтобы донести до мира, кто мы такие и как мы относимся к людям. Вещи, которые мы надеваем, говорят окружающим: я усталая домохозяка, не докапывайтесь до меня; я гламурная киса и не прочь познакомиться; я не узбек, а модный японец; я спортсмен, даже когда в офисе; мне плевать на ваше мнение, что я воняю. Вы по-разному отнесетесь к человеку (особенно если собеседуете его в отделе кадров), в зависимости от того, брендовые на нем шмотки, хипстерские, или с вещевого рынка.
Язык костюма существовал абсолютно в каждом веке. Только когда эпоха уходит, мы уже не понимаем его (например, 1-ю половину ХХ века уже совсем; позднесоветскую худо-бедно). Поэтому, чтобы понять старинные портреты, нам нужны переводчики – историки моды и костюма (например, замечательная eregwen). Когда они толкуют нам язык костюма на портрете, это будто перевод иероглифов – открываются новые глубины.

С портретами Шилова совсем легко: на них изображены наши современники.
И нам очевидно, насколько они вульгарно наряжены.



– Это были девяностые! Тогда все так одевались! Художник не понимал, что это будет смотреться смешно!

Нет. Истинный мастер должен воспринимать, оценивать шмотку абстрактно и понимать, как она будет выглядеть через двадцать, пятьдесят лет. Он же творит для вечности!
Настоящий живописец со вкусом напишет эту одежду так, что она будет смотреться хорошо.

Вот Таир Салахов и его портрет 2005 года со странным вязанным свитером.
Представьте эту одежду в реальности или на фотографии – смотрелась бы не ахти. А в картине этого мастера он очень удачно стал ключевым пунктом композиции.


О, а вот еще более удачный пример нагуглился (с портретами других, нормальных, художников эпохи Шилова вообще дефицит).
Nelson Shanks в 1994 году написал принцессу Диану.
Видите тут полупрозрачную блузку в адских рюшах? А хорошо вышло!


Либо, как вариант, настоящий живописец палками погонит модель переодеваться во что-нибудь поприличнее.

– У него не было выбора! Он не мог спорить с заказчиками! Они настаивали на том, чтобы их написали в любимых мехах!
Ну, "настоящие" великие живописцы обладали таким достоинством (и самомнением), что спокойно отказывались от заказа, если им не нравился портретируемый и гнали его прочь (см. В. Серов).
Либо спорили с ними и заставляли переодеваться.

Проблема с Шиловым в том, что ему очевидно нравятся эти вещи, и он не видит в них беды. Ему не хочется ни "снять" их, ни подать каким-нибудь особенным художественным способом.

Шилов явно просто наслаждается выписыванием всего этого богачества, смакует его.

А что же  говорит "язык костюма" этих портретов нам, зрителям?

"Я богат! У меня много денег!
Какие у меня меха, посмотрите!
Какие у меня драгоценности!
А ну смотри, какие у меня цацки!"


Опять полупрозрачное.


Люрекс!
А сочетание цветов какое!


Как поступают другие художники? Какой есть выход?
Вот, например, есть такой современный живописец Андрей Ремнев, классом сильно повыше, чем Шилов.
Пишет он в основном такие символистски-жанровые картины (эта называется "Яблоки Гесперид", угадайте почему).


Примерно тогда же, в конце XX – начале XXI века Ремнев тоже сильно хотел кушать тоже писал заказные портреты.
И посмотрите, как он это делал: обе девочки наряжены явно по вкусу художника, чтобы сделать нечто необычное, "в стиле Ремнева". А мама – да, в мехах, но они не главный предмет в картине.

(Лайфхак с плоским задником в случае Ремнева не работает, поскольку он, в отличие от Шилова, не позиционирует себя реалистом. Но в этом портрете, да, задник неудачный с гаванью вышел. Может, живьем картина смотрится лучше).

Вот еще примеры, как Ремнев заставляет костюм "работать" на "красоту" портрета. И даже люрекс тут в тему.


Шилову нравится совсем другое.

Про его идеал красоты в моде можно судить совершенно определенно – это платье для выпускного из бутика в Бирюлево.

И заказчики тут ни при чем: вот два портрета его дочери. Трагическая история – она умерла подростком от рака, а он продолжал писать ее портреты, как будто она взрослела.
Это чисто художественный фактор в нашем разговоре, потому что тут для нас прямо чашка Петри – изображенная тоже никак не могла повлиять на платье на картины, это целиком выбор Шилова, выбор  гхм художника.



Если заказчица не приволокла с собой шубу и полупрозрачные блузки, то Шилов, видимо, наделял ее платьями из-того же салона.



Тут, понимаете, какая подстава:
одежда в портрете обязана служить какой-то цели –  создавать красоту, гармонию, стиль, как у Салахова и Ремнева выше, плюс отражать эпоху и моду того времени, когда написана картина. Платья вот на этих трех картинах выше – они в реальной жизни ни для чего. Даже на прием к Ельцину их надеть было нельзя, и в первый ряд партера в Большой тоже не сядешь. Это просто карнавальный, исторический костюм какой-то. Но к карнавальному костюму должен быть соответствующий антураж, подтверждающий его карнавальность, игру. Тут его нету.

Впрочем, и в портретах данной эпохи оправданно существование длинного платья, но только в том случае
если у нас есть логическое объяснение, с какого черта оно тут взялось.
Принцессе, например, можно.

Princess Diana by Richard Foster, 1986



Людей на картине окружают неуместные, странные предметы
либо эти предметы плохо поданы.



Вещи на картине, окружающие человека, называются "атрибуты".
Они помогают опознать изображенного (как звездочки на погонах) или понять, про что картина, по какому поводу написана.
Например, атрибут святого Себастьяна – стрелы, а Марии Магдалины – сосуд с благовониями.
В портретах реальных людей тоже бывают атрибуты: кольцо – у новобрачных или помолвленных, циркуль – у архитектора, скрипка – у музыканта, и т.д.

Вот классические портреты, в которых изображенные "хвастаются" кольцами, подчеркивая, что картины написаны по важному поводу.

Франческо дель Косса (1470-е)
Менгс (1775)


Шилов так виртуозно не умеет, у него не хватает для этого ни смелости, ни школы.
При этом навязчиво намекать на повод написания картины он все-таки способен.
Здесь это явно подаренное кольцо в открытой коробочке на столике.


Зачем он это делает? Очевидно, что модель портрета (кстати, плюс очко ей за платье, видно, свое собственное, не шиловское), и заказчик (муж?) прекрасно знают, по какому поводу праздник. Кольца, надетого на палец, было бы достаточно. Но надо ткнуть в лицо.
(Кстати, обратите внимание на обилие бордового и красного, да в сочетании с розовым. Еще один плохой признак).

А вот сейчас будет мой любимый, эталонно плохой "шилов"!

Тут есть все:
черная полупрозрачная блузка невероятного фасону с рюшами, в сочетании с красной юбкой,
заметьте, с красной юбкой на фоне малинового кресла,
парик,
фиолетовые румяна,
зачем-то бюст какого-то царя Леонидаса,
гобелен под "людовика",
занавеска с люрексом,
столик-мутант,
а на столе, а на столе
помимо жемчужного ожерелья,
лежат КЛЮЧИ ОТ МАШИНЫ


Версию, что ключи попали в кадр случайно, я отвергаю как несостоятельную. Очевидно, дама хвастается ими наравне с жемчужным ожерельем.
По ключам марку машины может кто-нибудь угадать? Интересно.

Люди на картине находятся в некрасивом, странном, неуместном интерьере
предметы в котором не сочетаются друг с другом, с одеждой модели и с темой картины.



По аналогии с "языком костюма" представим, что есть "язык интерьера".
Что бы мы сказали об этих интерьерах, увидев их на фотографиях в интерьерном журнале типа SALON или в блоге Варламова в рубрике "так жить нельзя"?
То же самое, что было про костюм – выставляемое напоказ богатство, не сдобренное изящным вкусом.

Это комнаты, набитые антиквариатом и подделками под антиквариат. Никакой смысловой нагрузки эти вещи не несут, однако художник искренне думает, что они несут нагрузку эстетическую.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив