Умел брать – сумей дать. Как была устроена коррупция в Советском Союзе

Специально для https://vk.com/stepan_demura При Сталине коррупции не было? Была, и не только при нем. «Умел брать – сумей дать», – говорит герой повести Сергея Довлатова «Компромисс» об одном мелком позднесоветском коррупционере, которому удалось отмыться от взяток и благополучно выехать за границу. Брежневский застой был царством коррупции, когда рука руку моет. А вот какой была коррупция при Сталине? Что общего между коррупцией в СССР и дореволюционной России?

Существует миф, что в СССР коррупции не было, а был эффективный менеджер Сталин. Это вранье. Наличие коррупции фиксируют многие решения высших органов партии. В Уголовный кодекс РСФСР 1922 года введены правонарушения: «Получение и дача взяток лицам, находящимся на государственной, союзнической или общественной службе, посредничество и оказание содействия в получении взяток». В 1927–1928 годах в постановлениях о сокращении административно-управленческих расходов указывалось: надо сократить штаты, так как массовый рост бюрократического аппарата способствовал развитию взяточничества. Рост коррупции побудил Сталина создать ОБХСС (Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности, существовал в 1937–1946 годах) как орган по борьбе с коррупцией. В 1948 году генпрокурор СССР Григорий Сафонов говорил, что вся система судов, начиная с Верховного и заканчивая судами Московской и Ленинградской областей, пропитана коррупцией, взяточничеством и местничеством.

Конечно, формы коррупции были не похожи на нынешние: в СССР деньги не играли ключевой роли. Но коррупция принимает и неденежные формы. Идеальные условия для расцвета коррупции обеспечила созданная Сталиным номенклатура. Мы от этой конструкции до сих пор отмыться не можем. Идея была простая: усилить контроль партии за назначениями на непартийные госдолжности, создать для назначенцев систему льгот и привилегий. Так делалось не только в СССР, но и в других социалистических странах. Эта система давала право на квартиры, машины, товары из спецраспределителей в зависимости от положения людей в иерархии власти. Но это же чистой воды политическая коррупция, когда чиновники поднимают свой статус и материальное состояние за счет должностного положения. Это узаконенное использование служебного положения в личных целях, просто в неденежной форме.

Сегодня людям во власти нужны не дача, квартира и машина, а деньги. Это их идеология. Для них власть – источник личного обогащения. Все это к нам пришло из СССР, в котором якобы не было коррупции. На деле там было порядка трех миллионов человек (с чадами и домочадцами – подсчеты из книги Михаила Восленского «Номенклатура»), которым доставались части этого пирога. Под конец коррупция стала приобретать денежный характер: истории с гастрономом «Океан», Елисеевским, дочкой Брежнева с бриллиантами. А теперь это деньги в чистом виде. Небольшая доля людей (2–3% населения страны вместе с членами семей) получает почти все доходы от российской экономики.

Получение чиновником личных благ за счет служебного положения – мздоимство. Коррупция не всегда нарушает закон! К тому же законы бывают разными, в том числе неправовыми. Такие законы могут поощрять коррупцию. Классический пример: в национал-социалистической Германии был закон о запрещении миграции евреев. Но за взятку 1000 марок (скажем, начальнику паспортного стола) можно было эмигрировать. Коррупция? Безусловно. Но она спасла тысячи жизней.

Нормативно-правовой или ценностный подход к коррупции (в отличие от экономического) подчеркивает, что неправовые законы могут стимулировать коррупцию. Возьмите хотя бы наш недавний «закон Ротенберга». Это коррупция? Чистейшая: создание благоприятных условий определенным людям, связанным с властью. В этом и заключен смысл коррупции. Наконец, политическая коррупция может создавать привилегии определенным группам на выборах. У нас в последние годы все избирательное законодательство направлено на создание привилегий правящей группе. Это коррупция? Разумеется: использование позиций в государственной власти для предоставления льгот и преимуществ отдельным группам людей.

На партийном контроле
Исследований, посвященных коррупции при Сталине, очень мало. По материалам Комиссии партийного контроля (КПК) экономические преступления советских чиновников середины XX века, их быт, представления о роскоши, образ жизни, к которому они стремились. Комиссия играла роль своего рода сословного суда. В нем оседала основная масса коррупционных дел, не попадая в правоохранительные органы. Когда номенклатурного работника ловили на взятке, материалы об этом шли в КПК, и уже она решала, давать ли делу ход, передавать ли материал в правоохранительные органы или ограничиться партийным взысканием.

Там нашлось очень много коррупционных эпизодов. Основной моделью коррупции в послевоенных 1940-х годах было снабжение работников руководящих организаций. Если какая-то фабрика производит, скажем, пианино, то в условиях дефицита все работники главков, распределяющие товары по предприятиям, становились потенциальными получателями этой продукции. В Москву, в главки направлялись яблоки, сушеная рыба, чайные сервизы. Взятки давались в основном продуктами питания, одеждой, предметами интерьера, строительными материалами. До войны было примерно так же. Это однотипная для всего сталинского периода практика. Одной из самых закрепившихся форм коррупции были банкеты. Когда номенклатурный работник приезжал на предприятие или в колхоз, ему накрывали роскошный стол.

Эта практика благополучно мигрировала из дореволюционной России в XX век. Это шок читать меню послевоенных банкетов, когда стана лежала в руинах. Областного чиновника при визите в район угощали икрой, рябчиками, несколькими видами тортов. Это в то время, когда в СССР был настоящий голод. Из недавно опубликованных документов мы узнаем, что, к примеру, в Свердловской области на одного колхозника приходилось в 1946 году 0,43 яйца за январь, 0,49 за февраль и т.п. Правительство реагировало на это своеобразно. Было постановление 1945 года о запрете банкетов. Но сами же политбюро и правительство продолжали устраивать кремлевские банкеты: практика не соответствовала норме.

Как была устроена коррупция в Российской империи
А вот меню банкета 1710 года: секретарю коллегии, прислужнику-писцу Илье Вишнякову куплено на обед: вина белого две бутылки, пива английского две бутылки, икры черной один фунт, икры красной один фунт, хлеба, живой рыбы.

Почти тот же набор продуктов перекочевал в середину XX века. Продукты брали в основном из ОРСов – отделов рабочего снабжения, за счет горячего питания рабочих. Им меню сокращали, а сэкономленные продукты пополняли стол для заезжего начальства. В КПК поступали не только поклепы и анонимки. В архиве есть и письма, где слышен крик народной души: «Мы воевали за Родину, теперь голодаем и ходим в обносках, а они устраивают банкеты, и жена директора предприятия ходит в дорогих манто». Это не один-два эпизода, а достаточно массовые случаи: весь архив КПК состоит из таких материалов.

Другой формой коррупции были гонорары за публикацию в ведомственном или партийном издании. Они доходили до 30 тысяч рублей, превышая все возможные ставки. Был случай, когда один из первых секретарей обкома прямо намекал редактору подчиненного ему издания: надо, чтобы его статья там вышла, а ему заплатили бы достаточно крупные, хорошие деньги (несколько тысяч рублей тогда – это эквивалент нескольких зарплат).

Здесь конфликт интересов преобразовался в денежную форму. Чиновник договаривается, чтобы в подчиненном ему журнале была его статья, и хочет большой гонорар. Это конфликт интересов: он не имел права публиковаться в подчиненном ему журнале. Коррупция не только материальна – это и продвижение по партийной линии, и создание кланов: политический непотизм. В СССР он был безумно распространен: днепропетровский клан, машеровский клан, узбекский клан и так далее. Вроде бы с коррупцией боролись, но нужно было создавать себе опору, продвигать своих людей, которые всегда будут поддержкой. Это и порождает коррупцию. Когда вы занимаете должность вопреки вашим профессиональным знаниям, вы получаете власть как бы себе в собственность. Этот процесс пронизывал Советский Союз снизу доверху. И вот человек, привыкший к такой системе, попадает в сегодняшнюю ситуацию. Конечно, он начинает извлекать из нее выгоду, только теперь денежную.

Другими формами коррупции были незаконные товарообменные операции. Например, Академии народного хозяйства нужно было изготовить макет машины. Она его делала, но формально заключила договор с региональным предприятием, прокручивая деньги. Часть денег «прилипала» к рукам участников процесса. В плановой экономике коррупция была неизбежной: чтобы получить хотя бы материалы для строительства или зерно, нужно было держать своего представителя на предприятии-поставщике, только тогда товар будет выделен куда надо. Для этого давали взятки и деньгами, и продуктами. У одного колхоза был специальный человек, который спаивал руководителей завода химудобрений и поставщиков посевного материала, чтобы колхоз получил их продукцию.

Борьба с коррупцией как оружие
Архив КПК делится на дела с грифами «секретно» и «совершенно секретно». Первая категория – это всякая «мелочь». Вторая – очень крупные случаи: «ленинградское дело», «азербайджанское», «днепропетровское». Там можно найти много интересного по брежневскому периоду, но эти замечательные материалы пока не рассекречены. Отношение партии к коррупции было двойственным. Если в «ленинградском деле» чиновников обвиняли в банкетах и пьянках, а закончилось дело расстрельными приговорами, то другие похожие дела завершались партийными выговорами: у партии не было политической необходимости пускать это дело дальше.

В «азербайджанском деле» номенклатурные работники за счет подведомственных предприятий построили себе дачи. Начали прессовать одного из заместителей председателя Совета министров Азербайджанской ССР, Азизбекова. Дело дошло до КПК, она обратилась в прокуратуру, Азизбекову грозили большие неприятности. КПК вынесла решение об исключении его из партии. Но в это время уходит Жданов, усиливается позиция Маленкова, одним из его соратников был Берия, он покровительствовал азербайджанской партийной элите. Уже вынесенное решение заменили, дело затормозили, Азизбеков отделался легким испугом. Следователи, занимавшиеся этим делом, сами получили наказание; было разгромлено Министерство госконтроля, которое тоже активно участвовало в расследовании. Если у партии менялась политическая повестка, она шла на фальсификации, перемену собственных решений.

Примерно та же картина с борьбой с коррупцией в системах типа китайской. Как бороться, когда повязаны все, а антикоррупционная политика – оружие в политических разборках? По сути, в рамках «ленинградского дела» под видом борьбы с коррупцией один политический клан уничтожил другой, конкурирующий. Похожие истории были и в Югославии. Когда коррупция становится нормой, механизмом действий номенклатуры, борьба с ней может использоваться лишь в политических разборках. Это мы видим и сегодня.

Видна ли из документов КПК граница: что считается допустимым, а что выходит за рамки? Едина ли эта граница для крупных и мелких советских чиновников? Граница очень плавная. КПК могла раздуть целое дело из-за присвоения банки варенья и довести чуть ли не до исключения из партии. С Уголовным кодексом КПК могла не сообразовываться, и если человеку считали нужным сломать карьеру, то именно это и делали. Один из участников «ленинградского дела» просто поучаствовал в банкете, потом получил какие-то яблоки – с точки зрения УК преступления не было. Но он сильно пострадал, был исключен из партии.

В советской номенклатуре была жесткая иерархия. Секретарь райкома не мог больше взять, чем секретарь обкома. Это была непреложная граница, сейчас она размыта. Нынешняя номенклатура осталась без партийного иерархического стержня, поэтому начался беспредел.

Связь поколений
Что объединяет и что различает рассказанные вами истории про коррупцию в XVIII–XX веках, Что остается неизменным, а что меняется? Неформальные отношения, называемые коррупцией, присутствуют во многих человеческих обществах. Поэтому самое интересное здесь не общие элементы, а то, как и в какой момент разные страны, включая Россию, приходят к менее кровожадным и обременительным для населения формам и более формализованным – в той мере, в какой формализованность отношений является благом.

Возможности уменьшения коррупции, борьбы с ней зависят от политического режима. Для классических авторитарных режимов коррупция была вторична. Первичной основой функционирования режима было принуждение, насилие. Правители одной рукой боролись с коррупцией, а другой распространяли ее, чтобы удерживать власть. Граждане в таких режимах воспринимают коррупцию не как собственную болезнь, а как болезнь власти, относятся к ней как к неизбежности, а себя мыслят в стороне: «Это не наше, что нам с коррупцией бороться, пусть власти борются, наказывают этих лихоимцев и мздоимцев».

С изменением политических режимов меняется и отношение к коррупции. Во второй половине XX века появляется договорное государство, в котором люди как бы передают полномочия власти. Тогда коррупция становится для них головной болью: она нарушает их права и возможности. Хотя природа коррупции осталась той же, ее механизмы и противодействие ей резко меняются. В мире этот слом произошел примерно в 1990-х годы.

Примерно полвека после 1945 года в международных отношениях слово «коррупция» было под запретом. Был даже эвфемизм: назывался c-word, слово на букву «К», corruption. Это слово не произносилось: и социалистические, и капиталистические страны спонсировали различные режимы в странах третьего мира, вкачивая туда много денег. Все понимали, что эти деньги разворовываются. Но политическая целесообразность запрещала об этом публично говорить: конкурент мог перехватить режим-сателлит. Только в 1995 году глава Всемирного банка Джеймс Вулфенсон на годовом собрании публично заявил, что коррупция поразила весь мир. С этого времени создаются антикоррупционные конвенции. Кстати, Transparency была создана в 1993 году девятью членами, бывшими сотрудниками Всемирного банка.

Коррупция очень подвижна: как только вы принимаете какой-нибудь закон против нее, она видоизменяется и обходит этот закон. Поэтому законодательная борьба с коррупцией хоть и необходима, но не приводит к успеху. У коррупции есть давние традиции: российское хлебосольство, африканские подношения вождям. Проблема в том, чтобы понять, как эти культурные традиции трансформировались, какие формы они приняли сегодня и как их ограничить.

Источник





Добавиться в друзья можно вот тут

Понравился пост? Расскажите о нём друзьям, нажав на кнопочку ниже: