
Ватикан. Музеи


Да, мы были в Сикстинской капелле, в той самой. Фотографировать там не разрешают, долго стоять – тоже. Можно присесть на стулья вдоль стен… Время от времени раздаётся возглас «Silenzio!», перекрывающий ровное гудение публики, заполняющей зал от стены до стены, и посетителей вежливо, но настойчиво препровождают на выход, поскольку на входе напирает и трепещет в предвкушении новая партия.

Физически всё это очень напоминает перемещение со станции метро «Арбатская» на станцию «Боровицкая» в плотной толпе таких же перемещающихся.
Психологически – как если бы вам включили Баха и Битлз одновременно, при этом читая вслух Книгу Исхода, учебник по сопромату и последние новости. Осознать, увидеть, разглядеть, почувствовать… невозможно. Из-под потолка капеллы выползаешь, почти не подавая признаков жизни, по крайне мере, интеллектуальной. Передохнуть некогда, свернуть некуда, искусство продолжается – километрами, тоннами, терабайтами…

И неожиданно глотком свежей воды оказалась галерея античных скульптур, Braccio Nuovo.

Вот там можно было подойти, отойти, приглядеться, что-то с чем-то сравнить, отметить различия и сходства (сходство профилей римлян-патрициев и римлянина-смотрителя зала, например), увидеть, как падает свет и как от того, как падает свет, зависит образ и характер, вспомнить виденное (и обнаружить, что наш-то, эрмитажный Филипп Араб помощнее будет).





Если из коридоров ватиканских музее, включая великую Сикстину и Пинакотеку мы вышли почти раздавленные, во всяком случае, искусством переполненные сверх совместимого с жизнью, то римляне – римляне к жизни вернули.

Хотя, казалось бы, исходные-то художественные задачи были в обоих случаях, скорее, противоположными.
|
</> |