Загадка Курьера

sapojnik — 17.07.2020 Теги: Шахназаров Подражание Игорю Манцову



«Курьер» режиссера Карена Шахназарова – один из самых любимых фильмов моей юности. Я обожал и фильм, и повестушку с тем же названием, опубликованную на заре Перестройки в журнале, опять же, «Юность», который я тогда зачитывал до дыр.

Но кроме того, «Курьер» - это еще и всенародный любимец, лидер всесоюзного (!) позднесоветского проката (6-е место в 1987 году, почти 32 млн. зрителей). Обладатель множества наград – например, признан в том же 1987 году «Лучшим фильмом года»…

По сути, это уже советская классика. Отличный режиссер, остроумный сценарий, поистине блестящий актерский ансамбль – Басилашвили, Крючкова, Панкратов-Черный, Чурикова – плюс трогательные юные герои в исполнении юных дебютантов на актерском поприще, мигом ставшие «культовыми» Федор Дунаевский и Анастасия Немоляева… Чего ж, собственно, удивляться шумному и, без сомнения, заслуженному успеху? Наверно, остается только промычать, подобно герою Ильфа-Петрова, что-то вроде «мда-а… умели же люди снимать, не то что нынешние!» - да и закончить на этом рецензию?

При этом была в успехе «Курьера» одна странность. Даже червоточина. Или даже я бы сказал еще жестче – полная несуразица. Я никак не мог сам себе объяснить – КАК такой фильм мог быть суперуспешен в прокате??

При всей моей любви к Шахназарову, к повести «Курьер», к актерам Басилашвили и Чуриковой! Я не мог понять – как может быть успешен фильм, в котором две ГЛАВНЫЕ роли абсолютно провальны. Да-да, я о самом Курьере Иване (Ф.Дунаевский) и девушке Кате (А.Немоляева).

Сам будучи поклонником фильма, я все ж не мог не отдавать себе отчет, насколько никакими, да попросту жуткими артистами оказалась эта парочка. Там ведь, друзья мои, даже не сельская художественная самодеятельность. Там все гораздо хуже. По сути, эти двое свои роли вообще не играют: они их НАЧИТЫВАЮТ, не особо вникая в смысл и, тем паче, душевное состояние своих героев.

Федя Дунаевский вообще практически весь фильм ходит с одним и тем же выражением лица, а говорит с одной и той же интонацией – интонацией старшеклассника, которого «классная» непонятно за какие грехи заставила читать некие скучные и неинтересные тексты вслух. Юная Настя Немоляева и на это неспособна – она даже начитывать на одной ноте, как партнер, не умеет, потому все время норовит «прыснуть», как та же девчонка-старшеклассница, которую вся атмосфера съемок неудержимо смешит.

Не будем голословны – посмотрим хоть этот замечательный отрывок, в нем все очень хорошо видно:



Замечу, что весь этот детский сад, вся эта школьная самодеятельность ГЛАВНЫХ исполнителей идет ведь на фоне игры действительно выдающихся артистов, лучших из лучших – например, того же Басилашвили.

Или вот этот отрывок – один из, может быть, лучших образцов абсурдизма в советском кино за всю историю:



Крючкова, Панкратов-Черный играют ЭПИЗОД! И как играют! И какой текст! И Федя – все с тем же выражением лица.

Спрашивается – КАК? Как такое могло быть? Почему столь явная лажа, мискастинг по главным ролям, не привел к провалу? Почему – что самое удивительное – даже я после фильма, прекрасно понимая, что Федя Дунаевский никакой не артист и, по сути, испортил фильм по моей любимой повести – все равно полюбил и его, и его героя, и потом еще два раза сходил на это кино, хотя мне это, вообще-то, несвойственно?

Какие-то чудеса.

Главное – непонятно, как сам-то Карен Шахназаров мог так облажаться. Он разве не видел, что в его «молодежном фильме» именно молодежь-то играть вовсе не умеет? Разве он не видел, что это вредит его фильму, снятому по его же книге – то есть детищу, так сказать, вдвойне?

Я не находил ответа на этот вопрос до тех пор, пока не догадался посмотреть на фильм немного иначе. По-взрослому, так сказать.

Дело в том, что любой фильм можно рассматривать как историю, рассказанную через движущиеся картинки. Это детский, непосредственный взгляд; тут главное, чтобы все артисты играли «по-взаправдашнему», а даже самые лихие чудеса и трюки выглядели тоже как можно натуральнее, чтоб, значит, дух захватывало.

А можно по-другому. Посмотреть на фильм как на конструкцию из смыслов, в которой собственно история, сюжет – лишь один из пластов, не самый глубокий. В котором сама ИСТОРИЯ более глубока и многогранна, и включает в себя не только то, про что рассказывают, но и то, КАК снимают и как играют…

При «детском» взгляде «Курьер» рассыпается – поскольку тогда видно, что главные герои, которым мы хотим сочувствовать и сопереживать, постоянно лажают, фальшивят, выглядят крайне ненатурально, вяло и «не как в жизни».

Но при «взрослом» все становится гораздо интересней. Подумаем – а может быть, в этом «неактерстве» есть какой-то замысел, как ни дико такое предположить? Тогда придется сделать шаг назад и посмотреть шире: а в чем вообще идея «Курьера»? О чем он?

Фильм «молодежный», как тогда было принято говорить. Он – о взрослении. Молодой человек закончил школу и «вступает во взрослый мир». Что же характеризует молодого, только вступающего в жизнь человека? Не это ли самое НЕУМЕНИЕ ИГРАТЬ? Незнание своей роли в будущей жизни?

Что ищет юноша во «взрослом мире»? Можно ли сказать, что он/она пытаются примерить на себя, найти для себя подходящие жизненные роли – такие, чтобы им в них было по возможности комфортно, удобно, чтобы они ЗНАЛИ КАК играть их без ошибок?

Да, зачастую именно в этих терминах и принято в нашей культуре обозначать сей важнейший ПЕРЕХОДНЫЙ период в жизни каждого человека – период взросления.

Так, может быть, в таком случае действительно есть некий глубокий смысл в том, чтобы взять на роль «вступающих в жизнь» полудетей именно таких «актеров», которые играть-то толком и не умеют, и не стремятся? Чистых, красивых, с хорошим взглядом – но НИКАКИХ с точки зрения собственно актерства? Это будет выглядеть плохо с точки зрения «жизненной достоверности» (потому что нормальные выпускники так себя не ведут) – но будет очень кстати с точки зрения ЗАМЫСЛА…

Тут же возникает масса крайне занятных, ГЛУБОКИХ парадоксов. Вот Иван, то есть сам Курьер: он знает массу текстов, но он не понимает РОЛИ. Это в буквальном смысле весьма начитанный мальчик, который почти без разбора начитывает разным людям разные тексты ролей – и оттого периодически попадает то впросак, то «в яблочко», сам не понимая почему. Вот девушка Катя, которую как бы постоянно внутренне смешит необходимость разыгрывать какой-то спектакль, цели и смысла которого она не понимает – и оттого она, как принято говорить «на театре», везде смотрится крайне НЕОРГАНИЧНО, везде «выпадает» из сцены…

Парадоксально то, что фальшивыми и неорганичными смотрятся как раз те, кто «не играет» - то есть, по сути, остается самим собой. И наоборот: все «взрослые» артисты, скажем, тот же Басилашвили – просто «купаются» в своей роли, выглядят донельзя органично. Когда мы смотрим на профессора – героя Басилашвили – мы узнаем в нем массу подобных людей: это подхваченные черточки многих наших знакомых, родственников, сослуживцев, преподавателей.

Однако, если вдуматься – это ведь роль, не более. Просто роль, выученная назубок, «отработанная» отцом главной героини. Так и со всеми остальными «взрослыми». Мы выглядим естественно, когда играем привычные роли. И предстаем крайне фальшивыми и неуместными, когда оказываемся «вне роли», играем «сами себя»…

Ба! Да это же – соотношение так называемой «маски», «персоны», РОЛИ и ЛИЧНОСТИ современного человека – является одной из ключевых проблем современной психологии, у нас и на Западе! Самый тяжелый, почти убийственный вопрос – кто я? Совекупность неких общественных ролей? Главная роль? А если убрать, «снять» с меня все роли – что останется? И останется ли что-нибудь?

Вот куда нас вырулил «молодежный» фильм «Курьер» с «неправильным» кастингом!

Фильм-то с «секретом». На месте главных юных героев – размытые тени, окруженные «живыми и полнокровными» актерами, намертво вмурованные в раз и навсегда затверженные рамки своих ролей. Герои неуверенно топчутся на пороге «мира взрослых», примеряют разные маски – но все они поистрепались, сидят криво и косо, героям в них душно и неуютно.

Мне тут вспоминается популярная на Западе «психологическая» теория возникновения психических заболеваний, в частности, шизофрении. Ее создатель считал, что шизофрения – следствие не каких-то генетических или мозговых изменений, а чисто «социальная» болезнь. Просто, на его взгляд, сложившаяся с современном обществе система условностей, социальных ролей и предписаний настолько сложна, требует для своего соблюдения таких мощных и, главное, ежеминутных душевных усилий, что некоторые слабые люди просто не выдерживают… и срываются, уходят «в болезнь». Не потому что впрямь заболевают, а потому что психика не выдерживает и просто «выключает» личность из взаимодействия с социумом. Инкапсулируется. Сам создатель теории говорил про нынешнее общество: «Представьте, что у нас общество, в котором считается единственно правильным ходить вниз головой на руках. Естетственно, кто-то приспособится, а кто-то чисто физически просто не выдержит такого – и упадет…»

Кстати, тот специалист достиг выдающихся результатов в излечении шизофрении, даже самых запущенных случаев.

Но вернемся к «Курьеру». Чем больше я об этом фильме думаю, тем больше меня потрясает этот ход с избранием на главные роли артистов, совсем не умеющих играть. Хороших, красивых, но абсолютно бездарных! (Кстати, дальнейшая актерская карьера – точнее, отсутствие таковой – у Феди и Насти полностью подтвердила диагноз). В итоге получился грандиозный ОБРАЗ ВЗРОСЛЕНИЯ.

А вспомним еще, на какое время пришелся выход «Курьера». 1987 год, разгар Перестройки! Время, когда уже начался и вовсю пошел слом целой общественной формации – советского строя, когда советский «Титаник» уже накренился, и, как не то что знали, но чувствовали многие – готовился пойти ко дну…

Наступала «эпоха перемен», самая страшная, с точки зрения китайцев. Чем она особенно характерна? Правильно – сломом «паттернов», даже не ролей – целых МОДЕЛЕЙ общественного поведения. Герои-то «Курьера» не просто не знали ролей – как их толком еще не знают любые вступающие в жизнь пацаны и пацанки. Может, еще и потому они внутренне чувствовали себя такими потерянными, так плохо вписывались в привычный для взрослых спектакль – что уже наступило время, когда сами по себе РОЛИ рассыпались в прах?

Мы же ощущали это! Вспомним еще раз «взрослых» из «Курьера» - они ведь все с какой-то безуминкой! Это ведь, если присмотреться, ВСЕ – люди, которые играют привычные роли в тонущем театре.

Посмотрите еще раз этот гениальный фильм. Они ведь там все РАСТЕРЯНЫ. Молодые – не знают, кем и как БЫТЬ, у них жуткая каша в голове; а «взрослые», зазубрившие свои роли – они ведь чувствуют, что скоро пора бросать ломать комедию, спрыгивать со сцены в реальность… Куда?? И становиться – кем?

Прекрасна сюжетная линия «любви» между Иваном и Катей. Кавычки тут вполне уместны: две человеческих особи, две тени без лица, то есть ПЕРСОНЫ, как оно называлось в старом театре – они ведь почувствовали друг к другу какую-то симпатию – но автор и режиссер очень тонко показывает, как эти две невылупившиеся личинки в буквальном смысле не могут найти общего языка, не могут найти ПЬЕСЫ, в которой они были бы вместе… А сочинить свою пьесу – САМОСТИ не хватает. Так тыркаются мимо друг друга эти личинки своими псевдоподиями – и расходятся, измученные и неудовлетворенные…

Напоследок изложенный мною выше взгляд позволяет понять одно из самых «темных» мест «Курьера». Я, конечно, имею в виду достойный Беккета диалог по поводу «молока из банки». Приведу его так, как он изложен в повести «Курьер» (в фильме роль «подтянутого» прекрасно играет Меньшов).

Начало в стиле «дурацкий прикол».
«-- А-а, все одно, -- махнул рукой подтянутый, который успел уже
хлопнуть вторую рюмку. -- Конечно, есть разные группы и категории молодых
людей. Но я вот наблюдаю своего сына. Он у меня спортсмен и вообще хороший
парень. Сын есть сын, и плохого о нем я никогда не скажу. Но любит,
понимаете, пить молоко из банки. Знаете, такие желтые банки с
концентрированным молоком. У них на этикетке еще корова изображена... Я ему,
значит, говорю: "Зачем ты пьешь молоко неразбавленным? Оно ведь жирное. Его
разбавлять надо". А он в ответ: "Люблю такое, неразбавленное". Любит,
понимаете, он...»

Продолжение – сатирическое:

«…в беседу вступила Агнесса Ивановна, до того молча сидевшая в
кресле и глазевшая по сторонам, как в зоопарке.
-- У нас прекрасная молодежь! -- объявила она, -- Да, прекрасная! Есть,
конечно, некоторые типы... -- добавила она, презрительно взглянув в мою
сторону. -- Стиляги! Но это -- исключение, подтверждающее правило. А
основная масса молодежи у нас превосходная и, можно сказать, героическая. Я
каждый день смотрю телевизор и, поверьте, очень хорошо знаю нашу молодежь».

Финал сцены, без преувеличения, неожиданно зловещий:

«…подтянутый мужчина, сливая в рюмку остатки коньяка, проговорил словно сам
себе, но достаточно громко:
-- А молоко-то он все равно пьет из банки. Хоть кол на голове теши!
Все с беспокойством переглянулись, чувствуя, что правила игры нарушены
и вечер готов выйти из-под контроля. Анна Васильевна неестественно
рассмеялась и, стараясь разрядить обстановку, спросила в шутливом тоне:
-- Ну что вы, Олег Николаевич, так расстраиваетесь? Далось вам это
молоко!
-- Да, далось, далось! -- уже не сдерживаюсь, воскликнул Олег
Николаевич. -- Здоровый, как бык! Кулаки -- по пуду каждый, бицепсы -- с
полметра. Дзюдо занимается... Сделает дырку в банке и сосет, сосет себе
молоко. А кругом хоть потоп! Когда говоришь с ним, молчит. Ни да, ни нет --
ничего! Выслушает, промолчит и новую банку протыкает!.. -- Олег Николаевич
открыл другую бутылку коньяка. -- Учится -- абы как! Работать не желает!
Может быть, чемпионом по этому своему дзюдо хочет стать?! Тоже не хочет! Я
спрашиваю: "Зачем же тебе эти твои бицепсы, трицепсы, двуглавые мышцы?
Зачем? Что ты хочешь сделать ими?" И знаете, что он сделал? Взял в руку
банку и раздавил ее. В лепешку! И говорит: "Ты так не можешь". И все. Я вас
спрашиваю теперь: что это такое?»

Тогда, в юности, я не понял смысла эпизода. Какая-то банка… Почему молоко? Что это вообще означает?

Зная то, что мы знаем теперь, понять достаточно легко. Неведомый «сын» - крайний случай «неумения играть». Если Иван все делает на одной ноте, Катя ничто не принимает всерьез, то «любитель молока» просто из игры выпал по собственной воле.

Эпизод с дурацким «молоком», помню, мне показался беспокоящим и каким-то зловещим еще тогда, в 1985, когда я прочел повесть. Хотя по виду – какой-то бред…

Но это не бред. Это очень четкий образ общественного краха: молодые вступают в жизнь, но обществу им нечего предложить. РОЛЕЙ НЕТ. И при этом, что особенно печально, сами молодые – внутренне пусты. Нет ни самости, ни роли. Ни личности, ни персоны. Только некто сосущий. Из банки. ПУСТОТА.

Великий фильм – «Курьер». Жаль, недооцененный.

P.S. Я, кстати, о ту пору очень любил именно это "молоко из банки" (сейчас его почему-то уже не найдешь - пропало навсегда). И тоже пил его так - неразбавленным.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив