«Зигзаг удачи»: квинтэссенция Совка

Эльдар Рязанов в советское время снял три комедии, сюжет которых закручивается вокруг Нового Года. Две из низ стали одними из самых востребованных советской массовой аудиторией фильмов: «Карнавальная ночь» (1956) и «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» (1975). Третья комедия (хронометрически, правда – вторая), «Зигзаг удачи» (1968), особо любимой для советских зрителей не стала. Почему? Потому что советский зритель посмотрел в неё, как в зеркало и увиденное ему не понравилось. Советские зритель хотел, чтобы ему регулярно врали про то, что он запускает космические ракеты, спасает мир от чего-то там, от чего этот мир надо спасть и строит какое-то фантастически-великое будущее. Но Эльдар Рязанов показал истинное лицо советского человека, осуществляющего главную коммунистическую максиму достижения советского счастья – отнять и поделить. Вольно или невольно Рязанов обозначил основной стержень, вокруг которого строился советский человек. Но советский человек – что рядовой зритель, что искушённый кинокритик – этому разоблачению не обрадовался. Фильм не стал полностью провальным, но в биографии Рязанова считается чуть ли не ошибкой мэтра – считается, разумеется, советскими людьми. Что же вызывало у советских людей скрытую неприязнь к этому фильму, который задумывался как весёлая новогодняя комедия?



Главный герой фильма – фотограф Владимир Антонович Орешников, обычный тихий советский житель типового провинциального советского городка. Съёмки фильма происходили в Москве, но по сюжету дело происходит в провинции – у Орешникова есть мечта перебраться в Москву. Но перебраться не просто так, а сделавшись знаменитым фотографом. А для этого ему нужна новая зеркальная камера.



Но маленькая зарплата фотографа не предназначена для того, чтобы покупать новые фотоаппараты. 400 целковых – шутка ли!» Поэтому Орешников просто останавливается время от времени у витрины фотомагазина, облизываясь на такой притягательный, но такой недоступный новый фотоаппарат.



Итак, круг первый Советского Рая – отсутствие денег на хорошую вещь у простого советского человека, у которого нет никаких иных источников заработка, кроме его работы в фотоателье. Никаких легальных возможностей заработать на фотоаппарат у Орешникова нет. Что ему остаётся? Только мечтать. А он вообще человек не только мечтательный, но и изобретательный.

Под конец года на предприятиях в СССР всегда подводились итоги работы и, в частности, обсуждались перспективы выполнения и перевыполнения годового плана. В этом смысле над фотоателье «Современник», в котором работает Орешников, сгустились тучи. «Был конец декабря, когда положено рапортовать, а рапортовать было не о чем». То есть план срывался. «Доброе имя нашей фотографии находится под угрозой» – печально констатирует директор фотоателье и далее призывает сплотить ряды и придумать, как выйти из планово-финансового тупика. Но коллектив сплочённо молчит.



Вот второй круг Совка – план. Одно дело план по выпуску, скажем, комбайнов или тех же танков. Запланировали выпустить столько-то штук, выпустили. По крайней мере понятно, как выполнить такой план. Но как можно выполнить план по выручке в фотоателье? Нужно людям фотографироваться – они фотографируются. Не нужно – не идут и всё. Тем более под Новый год. Скажем, если бы это была нормальная страна, то коллектив фотоателье имел бы возможности для манёвра. Он (коллектив) мог бы разместить рекламу на биллбордах например. А мог бы по принципу взаимоотношений горы и Магомета пойти совершить вылазку в те места, где точно нужны фотографы – в детские сады или в какие-нибудь подобные локации, где под новый год требуется человек с фоторужьём. Люди любят фотографироваться. А в 1968 году фотоаппаратов на руках было ещё мало, так что фотограф был востребованным членом общества. Но не тогда, когда фотограф сидел в своей мастерской, ожидая у моря погоды. Казалось бы – что за проблема? Берите фотоаппараты и бегайте по окрестностям, ловите гуляющих в парках и возле магазинов – вот и будет вам ваш план. Но это же Совок. И это не частная лавочка, а государственное фотоателье с громким названием «Современник»! И поэтому его сотрудники не имеют право проявлять такого рода инициативу. Всё что они могут – это сидеть у себя на работе и ожидать клиентов. Классический совковый абсурд.

Выход подсказывает Орешников – выход такой же абсурдный, как и весь Совок, но в рамках советских реалий решение работающее. Орешников предлагает всем сотрудникам самим сфотографироваться, да ещё привести в фотоателье своих родственников. Бред? Конечно – бред. Но зато в отчёте будет выполнен, а то и перевыполнен план. А это в реалиях Совка важнее всего прочего. И хотя, как меланхолично замечает ретушёр Петя, «премия, которую мы получим, вряд ли покроет наши расходы», председатель месткома начинает трещать звонкими совковыми фразами: «у нас всё на добровольных началах», «наш коллектив получил возможность проявить сознательность», «каждый, как всегда, должен действовать по велению сердца и гражданского долга» и прочую такую совковую пургу, которую включали на полную громкость всякий раз, когда советскому человеку предлагалось поучаствовать за свой счёт в каком-нибудь общественном идиотизме. Весь Совок тут как на виду – выполнить план любой ценой, всё во имя плана! А того, кто этого не понимает, «коллектив заклеймит позором». В итоге идея Орешникова пошла в массы и план был выполнен.

Далее происходит ещё одно событие, очень характерное для Совдепа. Круг третий. Коллектив фотоателье, в котором работает Орешников, должен выбрать ответственного за сбор членских взносов в кассу взаимопомощи.



Сегодня в иных виртуальных коллективах стало модно пускать розовые слюни про небывалую гражданскую ответственность и активность советских людей, строителей коммунизма. Реальность была куда прозаичнее. Советский человек бежал как от огня от любой «общественной нагрузки». Так витиевато тогда называлась обязанность бесплатно исполнять какие-либо общественные должности. Ну не желал советский человек «избирать и быть избранным». Причём «быть избранным» он не хотел особенно. А кому захочется бесплатно нести дополнительную нагрузку? При этом работа-то могла быть плёвая, вот как в фильма – собирать взносы. А всё равно – не хочется. Поскольку Орешников чуть раньше помог коллективу решить проблему выполнения плана, его, по советскому принципу «всякая инициатива наказуема», единогласно избирают на эту должность. У коллег как камень с души упал. Никто не хочет этим заниматься. Да и Орешников не хочет и пытается отказаться. Но куда там. И Орешникову передают ключ от месткомовского сейфа. Ну что же, делать нечего. И новый ответственный тут же начинает требовать с коллег членские взносы.



Естественно, все коллеги тут же расходятся, чуть ли не разбегаются. Никто не желает сдавать членским взносы. Ещё одна из особенностей Совка. Советский человек в добровольно-принудительном порядке состоял в куче обществ и объединений (ДОСААФ, общество «Знание» и т.п. фикция) и в каждое требовалось сдавать взносы. А тут ещё взносы в кассу взаимопомощи, да ещё под Новый год – нет уж, идите лесом. Реальный советский человек, в отличие от своего плакатного прототипа, со своими кровными копейками на общественные нужды расставался крайне неохотно. Собственно, именно поэтому никто не хотел быть избранным на эту должность. Даже председатель месткома Алевтина Васильевна – некрасивая женщина, мечтающая о муже – отказывается вносить взносы, хотя и извиняется, мотивируя тем, что у неё нет денег. Орешников предлагает ей взять у него взаймы. То есть фактически вносит деньги за себя и за председателя месткома. В общем, в итоге кое-как (может даже всем давая в долг) Орешников собирает взносы почти со всех.

А далее ему приходит в голову шикарная идея. Поскольку касса взаимопомощи предназначена для того, чтобы помогать деньгами нуждающимся коллегам, то Орешников решает взять из кассы деньги 20 (двадцать) рублей и купить облигацию 3-процентного займа, получить выигрыш и купить фотоаппарат. С этими деньгами он идёт в сберкассу, в которой работает его невеста, и та выбирает ему наудачу один билет, шутливо обещая, что он обязательно выиграет 10 тысяч рублей.



Попутно, кстати, мы узнаём, что эти облигации стоили очень даже не дешёво. 20 рублей в 1968 году – это очень немаленькая сумма. И попутный вывод: фотограф Орешников на свою нищенскую зарплату не может купить не то что фотоаппарат за 400 рублей, но даже облигация за 20 рублей ему не по карману и он её покупает только взяв деньги в кассе. Дальше случается сказка в стиле Голливуда. На следующий же день происходит розыгрыш и на билет Орешникова выпадает главный приз – 10 тысяч рублей.



И вот тут сразу начинается очередной круг Совка. Советские люди полностью раскрываются. Начинается, разумеется, с Орешкина. Сперва ему моча ударяет в голову и он решает с барского плеча купить своей невесте шубу из настоящего меха.



Узнав, что шуба стоит 2900 (две тысячи девятьсот) рублей, он начинает сбавлять обороты, выбирая одежонку всё хуже и хуже, а в итоге заявляет, что любит невесту и без шубы. Чем, разумеется, вызывает обиду, слёзы и расставание. На прощание Орешников бросает своей невесте: «Не такая уж ты и красивая», за что, конечно, хочется дать ему в ухо. Далее он отправляется куролесить к своей сослуживице Лидии Сергеевне, которая, узнав о выигрыше, тут же воспылала к Орешникову любовью. По пути, по незнанию, Орешников прихватывает собутыльника, который оказывается мужем сослуживицы, которого та выгнала незадолго до этого. Однако это всё, так сказать, «человеческое, слишком человеческое», которое не является атрибутом обязательно Совка, а характерно для любых бедных страт общества. Получив деньги, бедняки всегда ведут себя сходным образом. Просто Совок не давал раскрыться их «талантам», заставляя произносить трафаретные правильные слова, в которые они сами не верили. Однако самый Совок начинается позже.

И вот, круг пятый. Лидия Сергеевна обижается на Орешникова – а мы не забудем, что сама она прилипла к нему только после выигрыша – и решает отомстить. Она идёт к председателю месткома и в чисто совковом стиле сообщает, что Орешников купил облигацию на деньги, взятые из общей кассы, то есть общие деньги, а раз так – и выигрышная облигация тоже общая. Бинго! Некрасивая председатель месткома Алевтина Васильевна тоже мучается безденежьем и уверена, что мужчины на неё не клюют только потому, что она не может купить себе красивой одежды. А тут ещё на горизонте вырисовывается потенциальный жених – директор автобазы Иван Степанович Калачёв, эдакий старый плешивый мухомор. Так что Алевтина с полуслова понимает, сколь многое сулит лично ей шикарная идеи Лидии Сергеевны.



На следующий день Алевтина назначает собрание, чтобы обсудить «моральный облик Орешникова». Совок во всей красе. Как выясняется – практически все работники фотоателье хотят поучаствовать в разделе имущества Орешникова. Вот оно классическое – отнять и поделить! Каждому не хватает денег. Кто-то даже не очень мерзок, типа алкаша ретушёра Пети, который просто хочет грандиозного праздника. У других цели посолиднее. Молодая парочка целуется вечерами в фотолаборатории, поскольку не имеет угла, где бы приткнуться. Им бы очень пригодилась доля от выигрыша, чтобы сделать взнос в кооператив. Алевтина, как сказано, хочет принарядиться для жениха. В общем, алчность нищих советских людей не знает границ. Но они мнутся, не зная, как перейти к решительным действиям. Помогает всем жених Алевтины – который, кстати, воспылал к ней страстью тоже, только узнав про облигацию. Жених отбирает облигацию у Орешникова. Совковая «справедливость» восторжествовала.



Попутно, кстати, добрые советские люди, придравшись к формальности – автор идеи, Лидия Сергеевна, не сдала взнос в кассу – исключают её из числа пайщиков, чтобы за её счёт таким образом увеличить собственную долю. Омерзительнее этой сцены вообще сложно что-либо придумать. Вот он – Совок во всю ширь и глубь. Вот по какому «тёплому доброму времени» тоскует ныне совковая живность.

В общем, коллеги получают деньги Орешникова. Причём выдаёт их им бывшая невеста Орешникова. И это при том, что она-то хорошо знает, чья это облигация. Но она молчит. Снова такое качество советского человека, как якобы честность, куда-то испаряется, когда в силу вступают женские обиды.



При этом, кстати, коллектив фотоателье совершает беззаконие. Ибо облигация принадлежит Орешникову. То, что они у него отобрали выигрыш – это фактически грабёж, то есть уголовное деяние. Но Орешников, зазомбированный совковыми лозунгами, даже особо не сопротивляется. Он, правда, под занавес вместе с Лидией Сергеевной совершает похищение выигрыша, но не для того, чтобы вернуть себе своё законное, а лишь для того, чтобы взять «долю». То есть он признает справедливость требований охуевших совков – его коллег – о дележе выигрыша поровну между всеми.

И, кстати, сам режиссёр Эльдар Рязанов завершает фильм таким образом, что ни у кого не остаётся сомнения – коллектив прав, что отобрал у Орешникова выигрыш и поделил поровну. Вот она – вывернутая наизнанку мораль, мораль моральных уродов, которые могут строить своё счастье не своими талантами и энергией, а отниманием у более энергичного то, что он заслужил. Вот это и есть – Совок. Именно это было наиболее омерзительно в организации пресловутого советского общества. И вот чего хотят вернуть иные граждане, пуская сегодня розовые пузыри про СССР 2.0 и прочие сказки для слабоумных. Отнять и поделить. Вот истинный девиз СССР. Вот по каким деталям того «тёплого доброго времени» тоскуют сегодня Лидии Сергеевны и Алевтины Васильевны, а также – и особенно – их дети. Сами никогда ничего не умевшие, кроме вечных склок, интриганства и произнесения трескучих фраз на бесконечных бессмысленных собраниях, они зато в то время были спокойны за соблюдение пресловутой «социальной справедливости» в их понимании. А их понимание социальной справедливости, повторю – отнять и поделить. Они сами живут только на нищенскую зарплату и мечтают о красивом пальто. Но уж зато и все вокруг не должны подняться выше их уровня. И Совок им это обеспечивал, декларируя «Никто не должен делать того, чего не делает никто» и добавляя: «Каждый делает то, что делают все». Идеальное общественное устройство для Алевтины Васильевны, которая никогда не сможет сделать чего-то, чего не делает никто и, соответственно, никогда не поднимется выше своего полунищенского – но зато гарантированно полунищенского – существования.

Когда советским людям показали их же самих в фильме «Зигзаг удачи», фильм советским людям не очень понравился. Не хотели советские люди смотреть в зеркало. Особенно под Новый год. Они хотели смотреть на картины, на которых выдуманные советские люди на космических кораблях бороздят Большой Театр. Ну или, в крайнем случае, смотреть киносказки про то, как хирург в пьяном виде улетает в другой город и там находит своё счастье. Хотя кому-то этот фильм не понравился из-за того, что даже в кино человек не смог убежать от Совка.

А в фильме «Зигзаг удачи» симпатию не вызывает вообще никто. Потому что показаны именно классические советские люди, каковыми они были на самом деле, а не на плакатах или на картинах. Просто обычно они были покрыты тонким слоем серебрянки правильных слов. Но только поскреби их – и сразу под маской нормального человека проявлялось мурло Совка. Поэтому и СССР не жалко, который создавал живительную среду для размножения этих типажей.